Парламент целил больше в папистов, нежели в диссентеров, поскольку по-прежнему считалось, что католические рекузанты представляют угрозу для государства. Абеднего Селлер в своей «Истории пассивного послушания» предположил, что «измена для папистов сродни первородному греху для человечества; они все несут ее по своей природе, пусть многие из них это отрицают или не осознают». Некоторые парламентарии были искренне убеждены, что эта декларация – составная часть папистского заговора, задуманного Карлом и Людовиком с целью ввести в Англии католичество.

Соответственно, в марте 1673 года палата общин приняла так называемый Акт о присяге. Все претенденты на государственные и общественные должности должны были принести присягу на верность, а также признать верховенство короля в делах Церкви, то есть ставить его выше папы римского; они также были обязаны принять причастие по обряду Англиканской церкви и произнести слова клятвы: «Я клянусь, что не признаю претворения хлеба и вина в тело и кровь Христовы во время или после освящения их любым человеком». Это било в самое сердце католичества. Когда король дал согласие на Акт о присяге, по парламенту пронесся «шумный гул» одобрения. Кто-то слышал, как Карл сказал, что удалит из своего двора всех католиков за исключением цирюльника, «которого он намерен сохранить, несмотря на все их законы, потому что очень привык к его рукам». Его высказывание имело особый смысл: король доверял католику, который приставлял к его горлу бритву.

Первой жертвой акта стал Яков, герцог Йоркский, ему пришлось удалиться из публичной жизни. Он подал в отставку с поста лорд-адмирала, и командование флотом было доверено принцу Руперту, который в последний раз появлялся на страницах этой книги в качестве командира кавалерии роялистов во время гражданской войны. Так большой мир узнал, что брат английского короля, наследник престола, исповедует католичество; тут же по этому поводу поползли разнообразные слухи. Например, широко распространилось мнение, что сам лорд-канцлер, граф Шафтсбери, замышляет против него заговор с целью не допустить Якова до трона. Когда Яков не стал принимать причастие вместе с братом в королевской часовне, Джон Ивлин записал в дневнике, что «вся страна скорбит и злословит, что наследник престола, сын мученика за протестантскую веру, отступился от своей веры. К чему это приведет, один Господь ведает, но люди мудрые испытывают ужас».

Один из главных советников короля и член первоначальной «кабалы» Томас Клиффорд тоже отказался от всех должностей. Он был тайным католиком, и предполагалось, что Акт о присяге частично составили его соперники специально для того, чтобы убрать его с должности. Вскоре после этого Клиффорд умер. Наиболее близким советником теперь стал другой министр Карла. Томас Осборн, который скоро получит титул графа Дэнби, убежденный англиканец, выступал против войны с голландцами; кроме того, он прекрасно проявил себя как руководитель, и после отставки Клиффорда его назначили государственным казначеем.

Подготовку к следующему году военных действий с голландцами вели без особого энтузиазма. Принадлежность Якова к католичеству вызвала дальнейшие вопросы по поводу альянса с папистской Францией для нападения на братьев по протестантской вере. О самом короле говорили, что он колеблется и не проявляет решительности, сегодня готов продолжать войну, а завтра собирается выйти из конфликта. Шафтсбери сказал о своем господине, что «нет на земле ни одного человека, ни мужчины, ни женщины, кто бы отважился положиться на него или поверить его слову и дружбе».

В июле Карл приказал Руперту избегать боевых столкновений на море, если он не уверен в решительной победе. Король уже вернулся к переговорам с голландцами и просто хотел оказать на них давление. Никакого ясного результата не принесло и последнее морское сражение англо-голландской войны при Текселе, когда голландцы и англичане вели долгую безрезультатную борьбу, покрыв море обломками кораблей и мертвыми телами, плавающими на поверхности воды. Примечательно также, что во время сражения французский флот бездействовал, просто стоял в сторонке и наблюдал. Принц Руперт позже написал о нежелании французского адмирала вступать в бой – «он не принимал ни сигнала, ни указаний, что ему следует сделать; ситуация, совершенно понятная каждому моряку на флоте». Сделали вывод, что Людовик XIV с приятностью наблюдает, как две морские державы уничтожают друг друга у него на глазах, и это подлило масла в огонь неприязни англичан к своим формальным союзникам.

Яков усилил антикатолические настроения в стране, воспользовавшись перерывом в работе парламента, чтобы обручиться с католической принцессой. Его прежняя жена Анна Хайд умерла два года назад, оставив ему двух протестантских дочерей Марию и Анну. Новая невеста была совсем иной по природе. В свои пятнадцать лет Мария Моденская уже стала ярой католичкой, и сообщалось, что французский король весьма одобрил этот брак и, возможно, по такому случаю выделит приданое. Неминуемая перспектива католической королевской династии совсем не нравилась англичанам. Когда Мария в конце концов прибыла в Англию, население по всей стране встречало ее зловещим молчанием. Когда ей позволили сесть в присутствии королевы, английские леди «помрачнели» и удалились.

Ближе к концу октября 1673 года парламент возобновил работу, и немедленно начались выступления против брака наследника престола. Сэр Уильям Темпл заявил, что попытка победить папизм при помощи Акта о присяге закончится ничем, если «папизм окажется так близко к трону», и попросил короля запретить брачный союз. Резолюцию по этому поводу приняли практически единогласно.

Затем началось широкое наступление на королевскую администрацию. Некоторые парламентарии уже заявляли, что больше не дадут на войну ни пенни, пока не получат возможности контролировать, как расходуются эти деньги. Резолюцию дополнили условием, что новые суммы не будут ассигноваться, пока не будут собраны ранее выделенные фонды. Также в парламенте выделили время на обсуждение «ущербов», главными среди которых были союз с Францией и война против голландцев. В начале ноября объявили, что постоянная армия также наносит «ущерб», – наверное, не самое подходящее замечание, чтобы делать его во время войны. 5 ноября на улицы возвратилась старая забава, «сжигание пап» – лондонские подмастерья подожгли изображение папы Климента X.

Карл знал, что его лорд-канцлер, граф Шафтсбери, участвовал в организации протестов против брака Якова и Марии Моденской и что он неуклонно превращается в главного выразителя протестантских интересов. Поэтому Карл вывел его из состава Тайного совета и назначил лорд-канцлером Хениджа Финча. Говорили, что король менял свое решение шесть раз и провел за этим занятием столько же часов. Венецианский посол докладывал своему дожу и сенату, что «король созывает кабинет министров для того, чтобы не слушать его, а министры рассуждают на заседаниях так, чтобы их не поняли».

Однако Шафтсбери не пошел прочь, понурив голову, а, напротив, не подчинившись прямому приказу короля, остался в Лондоне, чтобы вербовать союзников для своего антикатолического дела. До конца своей политической жизни он будет противостоять королю. Когда после непродолжительных каникул парламент снова собрался в начале 1674 года, парламентарии атаковали двух главных министров короля, которые «находятся под влиянием католиков или в других отношениях предосудительны и опасны». Лодердейл правил от имени короля в Шотландии, его обвинили в склонности к абсолютизму; поэтому было решено, что Карлу следует удалить его «со всех постов и вывести из всех Советов, лишить близости к королю навсегда».