так Тавегрина просто казнят, Фламиры выплатят штраф. Они лишились части своих зубов, — я об их боевых артефактах, — на этом, надеюсь, наше противостояние, наконец, закончится».

«Я тоже. Но удивительно, что ему так легко снизили степень».

«Судья — мой отец, — Арен смотрит на обессиленного Тавегрина. — Они договорились с Дегоном, что степень вины в итоге не превзойдет третью. За это Фламиры отказались от исконной власти в двух ближних к центру областях».

Тавегрина проносят сквозь черную сцену, в ложах начинается бурное обсуждение, ректор Дегон обнимает за плечи заплакавшую вдову и выводит из темного зала, а Элоранарр о чем-то переговаривается с Риэль.

Арен подхватывает меня на руки: «Мое солнышко, теперь точно — есть и спать!»

— Оиии, — радуется Пушиночка, так и оставшаяся на мне, обнимает его за шею.

В следующий миг нас охватывает пламя телепорта и выносит в парк. Над дворцом и нашей башней неторопливо восходит солнце и разгоняет ночную холодную тьму.

Просыпаюсь поздно. Отдых немного сгладил мрачное впечатление от суда, но все равно неприятный осадок остался. Одно радует: Арен уверен, что после такого наказания — а накажут всех участников, и многие свидетели вскоре станут обвиняемыми на собственных процессах — никто больше не посмеет устраивать против нас заговоры.

И это радует! Правда радует!

Осталось с Неспящими разобраться, чтобы Риэль успокоилась и подпустила к себе Элоранарра, сбагрить им статую гоблинов, устроить судьбу Ники, потому что еще не понятно, что там с Валарионом... если подумать, скучать не придется. Да и Арен вроде смиряется с тем, что я в подвале беременность пересиживать не буду.

«Лера, ты как раз к обеду проснулась, — радостно обращается он ко мне через мысли. — Умывайся, одевайся, пойдем есть. И ты снимешь с меня Пушиночку».

«А вы где?» — сладко потягиваюсь и зеваю.

«Летаю вокруг дворца, крылья разминаю, а она у меня на голове... поет».

Не засмеяться невозможно: Арен теперь транспорт с плеером, обеспечит полет со всем комфортом — и доставка до места, и музыкальное сопровождение.

«Лера, это забавно только когда поют не на твоей голове», — но Арену тоже весело, я же чувствую.

И собираюсь, спускаюсь вниз в таком же отличном настроении. Арен встречает меня на крыльце, украшенный «шапкой» из Пушиночки.

— Иди ко мне, — стаскиваю эту «оюшку» и укладываю себе на плечи, как меховой воротник.

— Теперь я ревную, — Арен берет меня за руку, мы переплетаем пальцы и так шагаем до дворца, дальше — по золотым, озаренным солнцем коридорам.

Здесь так тихо и спокойно, встретившиеся по пути фрейлины делают реверансы и желают доброго дня. Кажется, им хочется выведать подробности вчерашних событий, но при Арене они не решаются.

На обед император, Ланабет и Элоранарр собрались в золотой столовой, тарелки для нас с Ареном уже выставлены, возле моего места — столпотворение всевозможных блюд: горы фруктов, мяса, рыбы, пирожных, блинчиков, салатов.

— Хочу напомнить, что сейчас не могу превращаться в драконицу, — произношу я, — а то, судя по объему еды, вы об этом забываете.

— Ты всегда нас чем-нибудь удивляешь, — разводит руками император, — так что мы решили подстраховаться на всякий случай, вдруг и в этом отношении ты готовишь какой-нибудь сюрприз.

— Вроде нет.

Пушиночка удирает на софу под окном, а мы принимаемся за обед. Аппетит у меня действительно зверский, так что за стеной из еды наслаждаюсь вкусностями, не беспокоясь о том, как выглядит мое обжорство со стороны.

Разговор за столом начинается с обсуждения таможенных пошлин, затем Ланабет хвалит Элоранарра за блестяще представленное на суде обвинение и хорошую подготовку доказательной базы, он отмахивается:

— Когда знаешь, кого спрашивать, получить ответы на свои вопросы намного проще. Нам, конечно, повезло, что Жэнаран быстро и охотно пошел на сотрудничество, да и этот демонический кот неожиданно хорошо помог. Правда, приятнее было с ним общаться, когда он в ящике сидел, а тут пришлось как с послом разговаривать и в итоге Жэнарану его показания приписать, но результат радует. Дегон будет хорошим главой рода, научит там всех уму разуму. А даже если нет, Фламиры уже не так опасны: земель и привилегий у них меньше, особо не покусаешься.

— Но что будет с отцом Вильгетты Жэнараном? — спрашиваю я, перекладывая на блюдо кусочек фаршированной рыбы. — Он ведь помог.

— Мы помним, что он отец одного из твоих гвардейцев, — император подливает сок себе и Ланабет. — Но три года ему придется заниматься исключительно делами своего имения. Потом, если у него будет желание, если его не заметят в подозрительных связях, а в империи окажется подходящий для него пост, он сможет вернуться на службу. Поверь, Валерия, благодаря тому, что мы не хотим тебя огорчать, он невероятно легко отделался.

— Спасибо, — киваю я.

— Я только подумал, — император переводит взгляд с меня на Арена и обратно. — Может, на волне всего этого ажиотажа и восхищения расправой над Фламирами, мы вас коронуем, а?

— Папа! — Арен звонко опускает вилку на тарелку. — Я же говорил: не сейчас. Ты достаточно молод, в здравом уме и в силе, а я не хочу пропускать первые годы жизни нашего ребенка из-за государственных дел. И Лера не захочет. И вряд ли согласится остаться в стороне от управления.

Со мной Арен это не обсуждал, но... он ведь прав, зачем нам торопиться? Зачем в пене и мыле учить прорву нужной для управления государством информации, когда можно сделать это не спеша. И да, у меня нет ни малейшего желания спихивать малыша на нянек.

«Лера, ты ведь не против?» — спрашивает он запоздало, и я подтверждаю: «Только за, не хочу торопиться с этим делом».

Император обиженно поджимает губы, а Ланабет, наоборот, едва сдерживает улыбку, гладит его по спине:

— Кар, дай молодым насладиться молодостью, родительством, попутешествовать. Мы не переломимся, если еще несколько лет будем управлять империей.

— Да, я