Рычнев, побродив тем же вечером вблизи их палаток, не стал искушать судьбу. А утром вдруг повстречал Лохматого.

Парень сидел на корточках возле машины и, как безумный, глядел на большущий гвоздь в руке.

— Наркоман, — предположил водитель. — Увезти бы его домой.

Вдвоем они втащили Лохматого в кабину ЗИЛа, потом долго петляли по займищу.

Где именно на озере устроился Зубарь, можно было лишь гадать. Но Захар успел заметить человека в зарослях куги.

Даже после того, как уехала машина, никто не показывался. Усадив Лохматого, Захар пошел в ту сторону, где прятался человек. Слабый свист остановил его. Возле Лохматого был Зубарь со своим костлявым напарником.

«Господи, пронеси», — невольно поднял взор к небу Захар.

Он заговорил еще издали, вкладывая в свои объяснения как можно больше искренности. Но, подойдя ближе, осекся, заметив одинаково отсутствующий взгляд у обоих.

Нет, глаза их не были безумны, как у Лохматого. Мужчин будто донимала безмерная усталость. Казалось, они сейчас упадут и крепко заснут.

— Где он шлялся? — голос Зубаря был раскатист, будто он говорил в трубу. — В хуторе?.. Ладно, пока отдыхаем.

Костлявый сразу улегся, где и стоял. Лохматого Зубарь повел с собою, велев Захару подождать.

Через час главарь подъехал на мотоцикле, пинком разбудил Костлявого.

Старенький «ижак» неимоверно трясло, пока они объезжали озеро. Костлявого бросало в коляске, но он так и не открыл глаза. Когда показалась обугленная рощица, Захар догадался, что они подъехали к могилам с другой стороны.

Зубарь разложил на гладком валуне резиновые перчатки, изъеденное молью кашне.

— В случае чего, я свистну.

— Ты свистнешь, — ухмыльнулся пришедший в себя Костлявый.

Следуя его примеру, Захар завязал нижнюю часть лица кашне, натянул холодящие пальцы перчатки.

Двигался Костлявый рывками, обходя насыпи мелких камней. Среди них мелькали ящерицы.

У красных, закаменевших от времени коряг чернели два деревянных креста.

Захар не сразу заметил глубокий зев ямы.

Костлявый, матерясь, полез в нее первым. Захар прыгнул следом, ощутив запах прели из неширокого хода.

— Как чего, так сразу я, — бурчал Костлявый, расширяя лопатой лаз.

С землей выбросил череп с дыркой в затылке.

— Не боись, — разматывал Костлявый веревку. — Бывают находки и пострашнее.

— Много их здесь?

— Скелетов?.. Хватает. Есть и посвежее.

Костлявый выдернул дерюжку, закрывающую другой лаз, и Захар в страхе отпрянул, увидев мертвеца… Лицо его было коричневым, руки белы.

— Как он тут очутился? — вскричал Захар.

— Цыц, — замахнулся Костлявый и, сунув Захару конец веревки, нырнул в лаз.

Потрясенный Захар не знал, что и подумать. Похоронить человека на днях никак не могли. Одежда на нем была старого покроя. Значит, за все прошедшие годы тлен не коснулся тела.

Костлявый подал знак, и Захар рванул на себя веревку, ощутив тяжесть. Показался металлический с заклепками ящик.

Костлявый без особого усилия отогнул край, запустил внутрь руку.

— Вроде монеты.

Захар заметил, как Костлявый, сделав вид, будто отряхивает брюки, торопливо сунул что-то в носок… Потом, когда подняли из ямы ящик и Зубарь сбил крышку, он клялся и божился, что лишь потрогал обертку.

Главарь внимательно перелистывал толстенную амбарную книгу, вертел пожелтевшие бумажки, скрепленные печатями с изображением двуглавого орла и оленя, пронзенного стрелой. Изредка позвякивали монеты, и тогда Костлявый вздрагивал, порывался подойти. Зубарь отгонял его грозным взглядом.

— Полковая казна, мать их так. Богатые белые казачки… Тьфу на них. Всего сорок монет и наскреблось.

— Может, там двойное дно, — нервно чесался Костлявый.

Зубарь швырнул ему ящик под ноги.

— Тебя хорошенько обшмонать — найдется и тройное.

— Ищи, — завихлялся Костлявый, выворачивая карманы. — Но монет в ящике было больше.

— Вместе считали, — кивнул на Захара Зубарь.

Рычнев смешался. Мысль, что Костлявый мог так все подстроить, чтобы подозрение пало на другого, едва не заставила Захара сказать правду.

— Ладно, собираемся, — приказал Зубарь.

Теперь уже он сидел в коляске, прижимая к себе ящик, завернутый в грязную клеенку.

— Откуда вы узнали про могилы? — нашел в себе смелость спросить Захар.

Зубарь промолчал, а Костлявый, выругавшись, резко затормозил возле сидящего на корточках Лохматого.

Парень, видимо, только недавно пришел в себя, рассеянно водил глазами, вяло зевал.

Костлявый обломал вербовые ветки, прикрыл мотоцикл.

Зубарь по-хозяйски заглянул в оставленную палатку.

— Здесь и сгандобим финчасть.

Лохматому он велел присматривать за «гостем», сам же уединился с Костлявым в палатке.

— Думал, мне снится, — заговорил вдруг Лохматый. — Если ты кореш Зуба, зачем в городе вздумал пасти нас?

— Сам как в хуторе очутился?

— В хуторе?.. — Лохматый задумался. — Я помню… помню. — Лицо вдруг исказил страх. Оглянувшись на палатку, шепотом спросил: ты туда лазил?

— Илья, — позвал Зубарь.

Лохматый скрылся в палатке, откуда донесся жалобный возглас Костлявого.

— Я все вернул, не трогай меня… — И Костлявый выскочил, держась за челюсть.

Зубарь вышел следом.

— Ты знал, что он заховал монеты?

Смотрел он будто в сторону, но Захар не сомневался, к кому обращается главарь.

— Я ничего не видел, — как можно убедительнее ответил Рычнев.

— Отправляйся откуда пришел. Нужно будет — сами разыщем.

Захар, сдерживая радость, посоветовал не оставлять на виду ящик.

— Сообразительный, — одобряюще заметил Зубарь. — Маленько провожу тебя.

Захар почувствовал подвох в его словах.

Вдоль берега, ныря в колдобины, катил «москвич», бодря перетрусившую душу Рычнева.

У самой воды Зубарь швырнул подсохшей грязью в лягушку, ополоснул руки.

— В следующий раз я тебя задушу. Ты меня понял?.. А этот… Он уже не жилец. Кто меня пытается провести, обязан сдохнуть… Мне ты нужен в музее, — чуть мягче добавил главарь. — Живи спокойно до самой зимы. И не вздумай рассчитаться.

— Платят мало.

— Свою долю ты на днях получишь… Но смотри, вздумаешь хитрить…

— Как можно, мы теперь повязаны.

— Многовата наша кодла. Но не ты лишний.

— Костлявый?

— Кликуха у него другая, — рассмеялся Зубарь, — но и твоя подходящая.

— Так я пошел, — заторопился Рычнев.

— Стоять! — властно отрубил главарь. — Уберешь его ты. Тогда и будем повязаны… Чего побледнел? Ты мог быть непричастным, а на тебя бы свалили.

Захар оставлял за собой слабую, как потухающая искорка, надежду, что Зубарь проверяет его. Как можно так спокойно говорить, когда обреченный стоит рядом, ничего не подозревая.

— В городе зачем я тебе нужен? — невнятно забормотал Захар, чтобы перевести разговор на другое. — Меня скорее всего уволят, сокращение намечается.

— Соглашайся на любые условия, лишь бы числился. Добра там порядочно. Не за каким чертом мне по могилам шастать.

«Кто тебя принуждал?» — едва не сорвалось с языка у Рычнева.

— Ну топай, топай, — поторопил Зубарь, отвернувшись.

Захар брел, ничего не замечая. Он совершил непоправимую ошибку. И нет у него выхода, кроме как скрыться.

Захар ускорил шаг, желая быстрее