На совещании в Томске Путин признал, что «превышение смертности над рождаемостью – ужасная проблема для нас». Но «эта картина апокалипсиса совсем не обязательна к реализации», и есть все шансы, предприняв ряд мер, «развернуть ситуацию в обратном направлении»[61]. А академик Игорь Бестужев-Лада разработал целую программу, которая должна спасти от вымирания не только Россию, но и все человечество, которое, по мнению ученого, в противном случае будет обречено. Но об этом потом.

КАК ОЗДОРОВИТЬ НАЦИЮ

В 2006 году началась реализация нацпроекта «Здоровье». Многие критиковали все нацпроекты за их недостаточную проработанность, а подчас и попросту демагогический характер, называли «нацпустышками».

Думается, нас часто подводит наша любовь к крайним суждениям. С одной стороны, всегда найдутся те, кто любое начинание власти превознесут до небес и назовут историческим. С другой, как отнестись к людям, объявляющим «нацпустышками» проекты, предусматривающие строительство и оснащение медицинской техникой тысяч больниц и поликлиник по всей стране? Для известного московского журналиста, у которого все блага медицины под боком, эти проекты – «пустышка». Но возьмем рядовую районную больницу, а тем более сельский фельдшерский пункт. Там часто для лечения больных не было ничего, кроме таблеток аспирина и анальгина, даже бинт, вата и шприцы имелись не всегда, а зарплата персонала была ниже прожиточного минимума, по заплатанным халатам врачей можно было принять за бомжей. Для них дополнительные, хотя и мизерные, деньги, – вовсе не «пустышка», и получение нового рентгеновского аппарата, не говоря уж о более сложном оборудовании типа томографа, – это великое благо. (Правда, для работы на таком оборудовании нужен не обычный врач, а специалист, получивший особую подготовку, а их, как правило, в медицинских учреждениях вне больших городов не бывает.) Если хотя бы тяжело больного из села не нужно будет везти для обследования или на операцию несколько лишних сотен, а то и тысяч верст, то это уже достижение.

Главный недостаток нацпроектов заключался в том, что это – не всенародное дело, каким были, например, индустриализация СССР в 30-е годы или Великая Отечественная война, а чиновничья инициатива. Тогда, в 30—40-е годы, простые люди не меньше, чем власти, были заинтересованы в успехе общего дела, делились опытом работы над ним, сигнализировали о недостатках, выступали со «встречными планами», чтобы не только достичь намеченных властью рубежей, но и превзойти их.

А в случае нацпроектов народ так же мало понимал их смысл, как и туманную задачу удвоения ВВП. Он остается потребителем «дара» власти, лишенным возможности участвовать в затеянном ею деле и контролировать его. А без участия народа нацпроекты во многом превратились в кормушку для жулья, разворовывавшего отпускаемые государством средства (которые выделялись не прямо медицинским учреждениям, а через посредников-паразитов – страховые компании, заинтересованные лишь в минимизации расходов, а не в здоровье людей). Поднять же народ на общее для всех дело правящая элита была не в состоянии, потому что у нее не было единых с народом забот и интересов. Капиталы свои элита (по крайней мере, большинство ее) хранила на Западе, там же обучались ее дети, туда же отправлялись рожать жены и т. д. Она, по сути, в развитии России и улучшении жизни ее народа не была заинтересована. Уже одно это обрекало нацпроекты в целом на провал. К тому же нацпроект «Здоровье» не нацелен прямо на улучшение здоровья нации, он даже не включает программ борьбы с главными причинами смерти – сердечно-сосудистыми и онкологическими заболеваниями. Проект первоначально был направлен в основном на укрепление первичного звена медицинской службы за счет повышения зарплат участковых врачей и медсестер, что породило антагонизм в среде медиков и вызвало массовый отток высококвалифицированных специалистов на участки работы, где оплата труда выше, а требования к квалификации гораздо менее строгие. Но ведь больше платить врачу – не значит, что он будет лучше лечить больных. Нередко затевалось строительство новых больниц и исследовательских центров, тогда как целесообразнее было бы улучшить финансирование существующих. Но дельцам, которые руководят не медициной, а денежными потоками в сфере медицины, важно было «освоить» (а в значительной мере – разворовать) выделяемые средства.

И главными врагами национальных проектов оказались либералы во власти. Ведь если более половины народа – это экономически «лишние люди», то зачем же тратить деньги на укрепление их здоровья (и на комфортное жилье для них, и на качественные продукты питания)? Пусть живут между жизнью и смертью – «плохо, но не долго», как говорил один известный политик. Нацпроекты для народа и либеральный курс – «две вещи несовместные». Либералы в России и насаждали колониальный тип медицины, когда настоящая медицинская помощь становилась платной, то есть доступной лишь богатым, а бедным тоже предлагалось платное здравоохранение, но без соответствующего повышения зарплат, пенсий и пособий.

Либерализм в наши дни – это извращенное, местечковое мировоззрение, возврат сознания в позапрошлый век, тяжкая духовная болезнь. Страдающих ею нельзя было на пушечный выстрел подпускать к власти. Так что реальная и эффективная работа по оздоровлению нации могла начаться только после удаления социальных ретроградов людоедского образца.

ЧЕМ БЫЛО БОЛЬНО ЗДРАВООХРАНЕНИЕ

Продолжительность жизни и здоровье людей лишь на одну десятую зависят от состояния медицины, а в гораздо большей степени от условий труда и быта и морального состояния. Перед такими социальными болезнями, как алкоголизм и наркомания (а их жертвами стали у нас десятки миллионов граждан), медицина бессильна, хотя на нее и сваливают задачу их ликвидации. Вот и перед проектом «Здоровье» Путин поставил задачу – обеспечить всех граждан высококачественной и доступной медицинской помощью.

Крупнейшими недостатками современной системы здравоохранения в России считаются его недостаточное финансирование, нехватка врачей, устарелое оснащение поликлиник и больниц, отсутствие современных лекарств. Но опыт показывает, что с увеличением отпускаемых на медицину средств больных меньше не становится, хотя врачей на тысячу жителей у нас больше, чем в большинстве развитых стран. Да, за годы либеральной власти отечественное производство лекарств (98 процентов их поступало по импорту!) и медицинской техники было полностью разрушено. Но все же причины нездоровья медицины более глубокие.

При рынке в рядовой российской поликлинике врач, осмотрев больного и выписав рецепт, чаще всего еще советовал обратиться к другим специалистам: к хирургу, невропатологу, отолярингологу… (в платных учреждениях – в еще большей степени, нередко там будут находить у пациента болезни, пока не вытянут из него последний грош). Не только потому, что терапевт заботился о больном и хотел получить всестороннюю картину его здоровья, но и потому, что заработок врача зависит от числа принятых больных, и врачи помогают друг другу заработать. Еще в 30-е годы прошлого века Илья Ильф и Евгений Петров столкнулись в «одноэтажной Америке» с такой системой рэкета. Вот и у нас ныне многие врачи – рэкетиры. Вдумаемся в страшные цифры: до 80 процентов лекарств, прописанных в России врачами больным, назначались без обоснования, у 20 процентов больных от этих лекарств возникали осложнения, а смертность по этой причине находится на пятом месте. Государство, установив врачам мизерную зарплату, смотрело сквозь пальцы на то, что они подрабатывали на больных, в том числе и заключая контракты с фармацевтическими фирмами. Бывали даже случаи продажи органов еще живого больного, состояние которого признано безнадежным. И даже заключения договоров с компаниями по оказанию ритуальных услуг на предмет поставки им новых клиентов. Это уже не врачи и даже не рвачи и мошенники, а «бандиты в белых халатах».