них, 69-летний главнокомандующий ОН Билый, на расстреле крикнул: “Стреляйте, немецкие псы!”, остальные умерли молча. В первый же день пребывания в Праге Гейдрих ввел чрезвычайное положение и разъяснил суть своей политики в протекторате, заключавшейся не просто в подавлении любого сопротивления со стороны населения, но в искоренении самих мыслей о возможности такового. Чехи должны были понять, что хозяевами в рейхе являются немцы, в перспективе же эта нация вообще должна была исчезнуть. Те из них, кто в результате расовых проверок будут признаны, пригодными к онемечиванию, смогут продолжать существовать, остальные должны быть изгнаны на Восток, а вообще Богемию и Моравию планировалось полностью заселить немцами и искоренить даже память о том, что когда-то в этих местах обитала иная нация. Газеты ежедневно печатали все новые сообщения об арестах и казнях, и очень скоро Гейдрих получил весьма точно отражавшее суть его деятельности прозвище “Пражский мясник”. Практически Сопротивление в Чехии было полностью подавлено, хотя некоторые акты саботажа еще продолжались, например, на военных производствах в Остраве и Кладно.

Иностранные разведывательные службы также не проявляли особую активность. 3 октября 1940 года пеленгаторы функабвера засекли в Праге поддерживавший связь с Москвой передатчик, после чего гестапо арестовало 73 члена организации Сопротивления во главе с советским майором. Другая станция под кодовым обозначением “Либуша” (не путать с обозначением резидентуры чехословацкой разведки в Гааге) поддерживала связь с Лондоном, причем идентифицировать ее оказалось крайне сложно, поскольку конспиративные передачи маскировались под радиообмен вермахта. Однако в целом разведывательная активность в стране была крайне низкой. Это весьма тревожило и разочаровывало Бенеша и других членов лондонского правительства, которым мало было даже первоначальных пассивных форм сопротивления: саботажа на предприятиях, распространения листовок, отказов от работы. Но и эти робкие акции были практически подавлены репрессивным аппаратом рейха.

Следует отметить, что эмигрантское временное правительство никогда не признавало отделения Словацкого государства и чувствовало себя полностью ответственным за все происходившее на его территории, а обстановка там принципиально отличалась от чешской. Гитлер считал словаков довольно близкими в расовом отношении к немцам. Протекторат был территорией рейха, где его полицейские службы осуществляли неограниченную юрисдикцию, а в формально независимой Словакии эти функции были возложены на местную полицию УСБ. Словаки отнюдь не отождествляли себя с чехами и не относились к немцам как к оккупантам, да они для них таковыми и не являлись. Более того, именно рейх стал фактическим основателем независимого Словацкого государства. На территории страны вермахт дислоцировался лишь в западных областях, в рамках заключенного “охранного” договора, и не осуществлял никаких действий по подавлению государственности. 23 марта 1939 года Словацкое государство присоединилось к “Тройственному пакту”, а 22 июня 1941 года объявило, что находится в состоянии войны с СССР, и в этой обстановке контрразведывательным службам Третьего рейха пока просто не было необходимости проводить операции на его территории. Все это беспокоило Бенеша не в меньшей степени, чем террор в протекторате, поскольку создавало образ всей чехословацкой нации как безропотно покорившейся Германии и поддерживавшей ее агрессию развитым военным производством и участием словаков в операциях вермахта. Президент испытывал своего рода ревность к французам, развернувшим на своей территории широкое подпольное и партизанское движение, масштабы которого, правда, значительно преувеличивались пропагандой и в действительности в 1941 году являлись достаточно скромными. В организации движения Сопротивления в Словакии основную роль играли внешние факторы. Так, например, одну из наиболее результативных подпольных организаций в стране “Солте” создали немецкие коммунисты Генрих Карл Фомферра и Ганс Шварц, действовавшие по заданию советской военной разведки. Первоначально планировалось направить их для работы в Венгрии, но они не смогли закрепиться там и в январе 1941 года перебрались в Братиславу. Фомферра легализовался под именем датского барона Карла Мальхера, а Шварц — под видом швейцарского гражданина Франца Шрека с супругой Стефанией. На первом этапе деятельности разведчики наладили систему сбора информации о вермахте и люфтваффе на территории Словакии, а после 22 июня 1941 года, в соответствии с указанием Центра, приступили к диверсионной работе. Резидентура “Солте” поддерживала связь с болгарскими группами РУ/ГРУ, в частности, с генералом Владимиром Займовым (“Азорский”), что и послужило в дальнейшем причиной его провала. В феврале 1942 года, вследствие внедрения полицейского агента провалилась и словацкая точка. Все ее участники были арестованы и в январе 1944 года осуждены на различные сроки тюремного заключения, однако уже в августе их выпустили на свободу партизаны. Фомферра и Шварц приняли участие в Словацком национальном восстании, в котором первый погиб, а второй сумел выжить, после войны перебрался на жительство в ГДР и дослужился там в органах госбезопасности до звания полковника.

Подобные достижения в подпольной работе были заветной мечтой Бенеша. Он стремился также к созданию массовых партизанских отрядов, вступающих в вооруженную борьбу с оккупантами и снабжающих союзные армии разведывательной информацией. Президент, не являвшийся профессионалом ни в военном деле, ни в разведке, не учитывал ни отдаленность своей страны от Великобритании, препятствовавшую снабжению движения Сопротивления всем необходимым, ни неблагоприятный для действий партизан характер местности, ни наличие значительной прослойки немецкого населения, враждебно относящегося к врагам рейха. Бенешу скрепя сердце приходилось соглашаться с доводами своего трезво настроенного начальника разведки, но он постоянно возвращался к идее проведении резонансной акции, способной придать его народу и стране ореол активных борцов с нацизмом.

И. А. Скляров

Англичане практически не могли помочь ему в этом вопросе, и тогда внимание президента переключилось на Советский Союз, дипломатические отношения с которым пока не были восстановлены. В декабре 1940 года он обратился с предложением к послу СССР в Лондоне И. М. Майскому с предложением возобновить прерванное после Мюнхена разведывательное сотрудничество по обмену относящейся к Третьему рейху информацией. Полковник Моравец сохранял самые прискорбные воспоминания о предшествовавшем периоде взаимодействия и категорически возражал против этой идеи, однако вынужден был подчиниться президентскому приказу. В апреле 1941 года из Турции в Москву через Одессу отбыла секретная миссия чешской разведки во главе с бывшим резидентом в Бухаресте и Стамбуле полковником Пикой, результатом которой стало заключение самого общего соглашения о намерениях обмениваться информацией. В его рамках Моравец направил в Москву несколько оставшихся без ответа сообщений относительно предстоящей агрессии Германии против СССР. После вступления Советского Союза в войну возобновились его дипломатические отношения с временным правительством Чехословацкой республики, а в августе 1941 года военный атташе СССР в Лондоне И. А. Скляров (“Брион”) посетил Моравца и попросил его предоставлять советской стороне всю доступную 2-му отделу информацию о Третьем рейхе.

Сотрудничество началось после получения