какой-то странной хворью: лежит вся белая, встать не может, толком не ест и не пьёт. Со всего города лекарей сзывал, и никто ничего толком сказать не может, кроме как что у неё, мол, упадок сил. А с чего бы ей утомиться, если она целыми днями сидит дома за шитьём да болтает со своей матерью да прислугой?

Многие посочувствовали Охаре, и следом кое-кто ещё припомнил случаи странного переутомления, которое вдруг ни с того ни с сего настигало чьих-либо родственников, знакомых или соседей.

И объединяло всех этих людей то, что накануне они посещали балаган.

– Случаи, которые вы описываете, очень похожи на колдовское воздействие, – Ооно был мрачнее грозовой тучи. – Насколько мне известно, колдуны вынуждены черпать силу из окружающего мира. Должно быть, теперь они научились подпитываться и от людей.

В тот момент перед мысленным взором Итиро возникло бледное лицо его дочери. Проклятие, взявшееся невесть откуда, странная слабость, от которой Уми сумел излечить лишь бродячий монах. Ещё и эта стычка с Косым Эйкити в игорном доме, подсаженный к нему в виде иредзуми дух… Странных событий в Ганрю стало происходить чересчур много, чтобы назвать их простыми и ничего не значащими совпадениями.

Итиро готов был дать палец на отсечение, что за всем стояла ведьма Тё. Глупо было бы полагать, что спустя столько лет она оказалась в Ганрю случайно. Сгоревшие святилища и нападение на служителей Дракона, убийство Окумуры и Яно, а теперь ещё и таинственная хворь – всё указывало на то, что эта колдовская погань затевала что-то прямо под носом Итиро и его клана.

Медлить было нельзя, но действовать всё же следовало с осторожностью. Итиро не понаслышке знал, каким опасным противником была колдунья Тё. Теперь ему оставалось лишь исподволь внушить это окружающим – но так, чтобы они не заподозрили, что ему о колдунье известно больше, чем следовало.

– Прежде чем выносить окончательное суждение, нам следует самим побывать в этом балагане и допросить его хозяина, – проговорил Итиро, и обратился к Ёсио. – Ты уже виделся с этим человеком, Морита. Что можешь о нём сказать?

Ёсио словно ждал, что глава обратится к нему, потому как с готовностью ответил:

– Это молодой мужчина, на вид ему можно дать не больше двадцати пяти. Обходительный и вежливый, но я бы не стал иметь с ним дел дольше положенного. Есть в нём нечто такое то ли во взгляде, то ли в улыбке, отчего в дрожь бросает. Помяните моё слово, оябун: этому Рюити Араки уже доводилось убивать, и наверняка не раз. Вряд ли он в столь молодом возрасте сумел бы собрать денег на содержание балагана и поддерживать его в подобающем виде. Не похож он на человека из богатого семейства – значит, ему удалось раздобыть денег иными способами.

У Ёсио было хорошее чутьё, иначе он не был бы столь удачлив в картах. Сам опытный игрок, Итиро доверял суждению этого парня, и потому не усомнился в его словах. Ёсио многим был обязан клану Аосаки и его главе, так что вряд ли стал бы лгать во всеуслышание.

– Но это ещё не доказывает, что этот Араки – колдун, – заметил Цукамото, и Итиро не мог с ним не согласиться:

– Разумеется. Вот почему прежде, чем разбрасываться обвинениями, мы должны побольше разузнать об этом человеке и найти неоспоримые доказательства вины его самого или кого-то из его окружения…

Речь Итиро прервал шорох раздвижных дверей. На пороге показался невысокий и худощавый человек в тёмно-серой накидке-хаори, и чёрных штанах-хакама. Он почтительно склонился перед присутствующими и проговорил:

– Простите за опоздание, господа. Я прибыл к вам так быстро, как только смог.

Однако если судить по довольному выражению его тонкокостного бледного лица, он ни капли не сожалел о своей задержке.

– А, Китохара, – Итиро махнул ему рукой, подзывая к себе. – Мы уже и не надеялись дождаться тебя сегодня.

Рё Китохара, начальник полицейского управления Ганрю, обезоруживающе улыбнулся и уселся по правую руку от Итиро, на поданный Томоко дзабутон. Остальные якудза, словно по немой команде, повернулись к полицейскому и не сводили с него хмурых взглядов. Китохару многие якудза откровенно недолюбливали, но никто не смел пойти против решения главы клана, который считал, что важно поддерживать с полицией хотя бы видимое подобие мира.

Похоже, Китохара и Ооно уже были знакомы, потому как они обменялись лишь сдержанными кивками, а затем отвели глаза, словно им было неприятно смотреть друг на друга.

А вот это уже интересно, подумал Итиро. Выходит, слухи о том, что рядовые полицейские на дух не переносили своих сослуживцев, подчинявшихся напрямую императору, оказались не так уж далеки от истины. При случае на этой взаимной неприязни можно было неплохо сыграть…

– Я краем уха услышал твои последние слова, Итиро, – заговорил Китохара, и погрозил пальцем. – Ах, якудза, ах, горячая кровь! Кого вы собираетесь порешить на этот раз?

– Так мы тебе всё и рассказали, – проворчал Уэда, и многие закивали, соглашаясь с ним.

– Ты прекрасно знаешь наши законы, Китохара, – ответил ему Итиро. – Пролитая кровь должна быть отомщена.

– Скорблю вместе с вами, это большая потеря для всего Ганрю, – сокрушённо покачал головой Китохара. Но Итиро усомнился в искренности его слов: Китохара был изворотливым типом, и потому с ним всегда следовало быть начеку.

– Надеюсь, ты не допустишь, чтобы по городу поползли слухи, – проговорил Итиро. – Все должны думать, что Окумура умер от сердечного приступа.

– А как же его верный помощник Яно? – прищурился Китохара. – Насколько я понял из твоего сдержанного послания, его тоже обнаружили мёртвым.

– Яно был сиротой и жил один, потому с тем, чтобы всё замять, не должно возникнуть сложностей. Мои люди устроят всё так, что его похоронят под другим именем, и никто ни о чём не узнает.

– Дело ваше, – сдержанно ответил Китохара и оглядел присутствующих. – Вижу, вы настроены серьёзней некуда, раз собрались полным составом.

– Мерзавцы должны ответить за содеянное, – прорычал Охара под молчаливые одобрительные кивки своих соседей.

– Бесспорно. Только сильно не увлекайтесь, – Китохара достал из рукава платок и утёр вспотевшую шею. – Кого-то из виновников вам всё равно придётся оставить в живых, чтобы полиция смогла призвать их к ответу. Как-никак, убили каннуси и послушника – боюсь, скоро на меня начнут оказывать давление из столицы и требовать,