словно кузнечик, о том, как он сожалеет о кончине градоправителя, и что-де «оябун всегда может на меня рассчитывать», Итиро едва сдерживал себя, чтобы не поморщиться.

Как же, как же. Кто и впрямь мог рассчитывать на Уэду, так это бутыль с вином в каком-нибудь дрянном кабаке портового квартала. С тех пор, как от Уэды ушла жена, он стал пить ещё сильнее, чем прежде, и порой, чего греха таить, пренебрегал своими обязанностями в клане.

Большую часть возложенных на него дел уже давно выполняли другие люди, и вскоре Итиро намеревался отправить Уэду в «отставку». В мире якудза это означало или тихую смерть от руки своих же где-нибудь в малолюдной подворотне, или же длительную отсидку в тюрьме. Полиция всегда шла якудза навстречу и могла подменить одного обвиняемого на другого. Главное – создать видимость того, что виновник найден, а там уж кому какое дело, кто отбывает срок? При таком раскладе и начальство оставалось довольно, и горожане были спокойны.

Все оказывались в выигрыше – и в первую очередь, разумеется, клан Асоаки.

Поначалу, в память о прошлых заслугах Уэды перед кланом, Итиро намеревался пойти по второму пути – договориться с полицией не составило бы особого труда. Но теперь, когда Безухий надоедливо трещал у него над ухом, Итиро, грешным делом, стал склоняться к более простому и понятному пути кинжала. В конце концов не сам же он руки будет марать о своего утратившего всякое доверие непутёвого помощника…

Когда все были в сборе – никто из руководства Аосаки-кай не посмел уклониться от встречи или опоздать на неё, – Итиро решил на время отложить размышления о дальнейшей судьбе Уэды. Дракон свидетель, он и так проявил к Безухому терпимость, которой тот не был достоин!

С тяжёлым сердцем Итиро занял своё место во главе стола, спиной к нише и лицом к собравшимся, и сразу приступил к делу.

– Итак, господа, думаю, нет нужды объяснять, почему для проведения сегодняшнего собрания я решил избрать именно особняк Окумуры. Слухи по Ганрю разносятся быстро, так что, полагаю, вы уже в курсе, что этой ночью Окумуру нашли мёртвым у себя в кабинете. Так что прежде, чем мы начнём, давайте почтим память безвременно усопшего градоправителя и нашего дорогого друга Ёритомо Окумуру, чья мудрость не раз выручала клан Аосаки.

Многие одобрительно закивали, и, последовав примеру Итиро, сложили руки в молитвенном жесте.

«Друг мой, надеюсь, в Стране Корней тебя примут со всеми почестями. А если нет, задай им всем от нашего с тобой имени, как раньше…»

После того, как собравшиеся угостились поминальными закусками, взгляды их снова устремились на Итиро Хаяси. И он не заставил долго себя ждать:

– Я взял на себя смелость в такой спешке собрать вас здесь сегодня, потому что у меня есть неопровержимые доказательства того, что Окумура и его ближайший помощник Яно были убиты.

Это известие не оставило равнодушным никого из собравшихся. Стоявшая у дверей Томоко тихонько охнула. Кто-то из якудза неверяще покачал головой, иные же принялись о чём-то тихонько переговариваться друг с другом.

Итиро сделал знак Ёсио, стоявшему у раздвижных дверей, и тот, кивнув, скрылся в коридоре. Итиро же положил перед собой продолговатый свёрток, в котором угадывались очертания меча.

– Этой ночью все слуги, находившиеся в особняке, слышали крик Окумуры. Его нашли с мечом в руках – вот этим самым, что лежит сейчас передо мной.

С этими словами он развернул свёрток. Клинок тускло блеснул, отражая свет стоявшей на столе лампы.

– На дверном косяке кабинета Окумуры были найдены зарубки, оставленные этим мечом. Думаю, не нужно пояснять, что это означает.

К тому моменту, как Итиро закончил свою недолгую речь, как раз вернулся Ёсио в сопровождении седенького и плотненького старичка. Он пребывал в страшном волнении, и то и дело утирал лоб платком.

– Позвольте представить вам господина Коикэ, который в течение десяти лет был лекарем покойного градоправителя.

– Вообще-то о-одиннадцати, – голос старика чуть дрогнул, но он всё же взял на себя смелость поправить неточность в словах Итиро. – Ох, прошу прощения, не стоило мне…

– Ну что вы, вам виднее, господин Коикэ, – Итиро одарил его прохладной улыбкой, отчего руки лекаря затряслись ещё сильнее. – По моей личной просьбе вы провели тщательный осмотр обоих убитых. Что можете нам рассказать по этому поводу?

Томоко поднесла господину Коикэ пиалу с чаем, и он с благодарностью принял напиток. Осушив пиалу одним глотком, лекарь, похоже, чуть успокоился, потому как дальнейшие его слова были преисполнены непоколебимой уверенности:

– Итак, что касается господина Окумуры: смерть определённо наступила в результате остановки сердца. У него был врождённый порок: увы, долго с такой болезнью не живут – особенно с той, что передаётся по мужской линии. Однако, по моим прогнозам, у господина Окумуры было в запасе ещё как минимум несколько лет спокойной жизни. М-да…

Лекарь замялся, пытаясь подобрать слова. Неожиданно один из присутствующих подал голос:

– Так что же послужило причиной его столь скоропостижной кончины?

Это был Митио Номура. В клане он исполнял обязанности счетовода, но обычно из него ни слова нельзя было вытянуть, и потому теперь, когда он заговорил, многие не сумели скрыть удивления. Взгляды всех собравшихся тут же обратились в его сторону. Но Номура ничуть не смутился такому повышенному вниманию к своей персоне. Он лишь поправил очки на длинном худощавом носу и продолжил пристально глядеть на лекаря, ожидая ответа.

– Я склонен полагать, что непосредственно перед смертью господин Окумура пережил сильное потрясение, что и послужило причиной остановки сердца. Дальнейший осмотр подтвердил это предположение. Если крупную шишку на затылке ещё можно как-то объяснить тем, что во время приступа господин Окумура мог неудачно упасть и удариться, то на шее я обнаружил следы удушения, совершённого одной рукой.

– Прошу прощения, но как такое возможно? – пробасил Синъю Охара, занимавший в клане должность старшего советника. – Градоправитель был человеком, что называется, в теле, и шея у него была массивная. Даже я не сумел бы обхватить её одной рукой.

В доказательство своих слов Охара вытянул перед собой обе руки. Дородный, с массивной квадратной челюстью, Охара был похож на собак, которых глэндрийцы привозили с собой из-за моря, чтобы охотиться. Ладони Охары были крупными и широкими, какие чаще можно было увидеть у привыкшего к тяжёлой работе крестьянина, но никак не у одного из богатейших промышленников на всём востоке империи.

– Мне этот факт