Однако для проверки того, насколько удачной была предпринятая в самый последний момент попытка создания военных поселений, уже не хватило времени. Поэтому остается только гадать, мог ли такой проект, предполагавший кардинальное изменение отношений между немецкой армией и русским народом, вообще быть успешным после всех разочарований и злоупотреблений, которые принесло с собой немецкое вторжение. Высокопарные слова, содержавшиеся в указе по основанию военных поселений, согласно которым данное мероприятие должно было продемонстрировать то, что «немецкий солдат в состоянии собственными силами осуществлять свою власть политическими и военными методами» (NOKW 025), так и остались на бумаге. Ведь, согласно донесению окружного комиссара фон Глебокина от 16 августа 1944 года, созданные подразделения самообороны большинства военных поселений его округа практически без всякого сопротивления были партизанами разоружены, поскольку оборонительные силы таких поселений и воля к сопротивлению их жителей далеко не соответствовали требуемому уровню (LU 7,28d).

Обзор немецких мероприятий в оккупированных восточных областях постоянно наталкивает на мысль о том, что в конечном счете все предпринимавшиеся под видом установления «нового порядка» меры были подчинены интересам ведения Германией войны и пронизаны преимущественно корыстными мотивами. Это относится и к запоздалым действиям германских оккупационных властей в отношении молодежи на русской земле.

Вся работа с молодежью подчинялась основной задаче – не допустить распространения влияния партизанского движения на молодых людей, оставшихся без каких-либо занятий, и обеспечить использование их рабочей силы в своих интересах. С этой целью германскими оккупационными властями в июне 1943 года был легализован Союз белорусской молодежи, через который, согласно сообщению имперского министерства оккупированных восточных территорий в штаб оперативного руководства вооруженных сил Верховного командования вермахта за номером Р 332а/44 от 18 апреля 1944 года, в Германию для обучения на заводах Юнкерса или на предприятиях организации Тодта отправилось 4500 молодых людей. Через нее же немецкие органы гражданского управления и в особенности подразделения полиции безопасности снабжались «надежными группами агентов» (NO 1853).

Весной же 1944 года силами трех военизированных дружин гитлерюгенда под руководством гауптбаннфюрера Никкеля при помощи войск СС была начата акция под кодовым наименованием «Сенокос» по вербовке помощников СС и ПВО люфтваффе среди белорусской и украинской молодежи[171].

Так, в письме Главного политического штаба министерства оккупированных восточных территорий в адрес штаба оперативного руководства вооруженных сил Верховного командования вермахта, найденного в канцелярии Розенберга за номером Р 332а/44 от 1 августа 1944 года, значилось:

«Войсками СС была осуществлена вербовка помощников СС и ПВО люфтваффе для несения службы в рейхе среди украинской, белорусской, русской, татарской и литовской молодежи, которая проводилась под руководством гауптбаннфюрера Никкеля в интересах министерства. В результате осуществления данного проекта возникли следующие структурные подразделения:

1. Боевая специальная команда гитлерюгенда „Север“ со штаб-квартирой в Ковно для Эстонии, Латвии, Литвы и группы армий „Север“ во главе с обербаннфюрером Кортманом.

2. Боевая специальная команда гитлерюгенда „Центр“ со штаб-квартирой в Минске для группы армий „Центр“ и Белоруссии во главе с обербаннфюрером Шульцем.

3. Боевая специальная команда гитлерюгенда „Юг“ со штаб-квартирой в Лемберге для остатков Украины, Галиции и Приднестровья во главе с обербаннфюрером Гауптом» (NO 1853).

В ходе этой операции «Сенокос» отчетливо проявились разные подходы к решению молодежного вопроса у представителей гитлерюгенда и имперских уполномоченных по найму рабочей силы, о чем, в частности, 12 июля 1944 года доложил начальник Главного управления СС обергруппенфюрер СС Г. Бергер (NO 2455). Он отметил, что между заместителем рейхсминистра восточных оккупированных территорий Альфредом Мейером и комиссаром по рабочей силе в управлении четырехлетнего плана Фрицем Заукелем произошел крупный спор по вопросу целесообразности продолжения операции «Сенокос».

Суть этого спора сводилась к тому, что гитлерюгенд, исходя из своих идеалов, в операции «Сенокос» ставил своей целью не только обучение, но и перевоспитание молодежи, что явно не соответствовало намерениям имперских уполномоченных по обеспечению Германии рабочей силой. И хотя в результате этих разногласий рейхскомиссар Украины Э. Кох отказал военизированным дружинам гитлерюгенда в проведении дальнейшей вербовки молодежи, в Белоруссии в силу первоначальных успехов акции вербовка была одобрена.

В Белоруссии при поддержке министерства оккупированных восточных территорий влияние гитлерюгенда распространилось настолько широко, что с мая 1944 года имперское руководство по делам молодежи стало отвечать за вопросы перевоспитания партизанских сирот и детей, которые в результате операций против партизан стали беспризорными. В частности, в находившемся в его ведении сборном лагере возле Барановичей таких детей начали собирать, а затем, пропуская через лагеря гитлерюгенда в Польше и Померании, направлять в семьи немецких ремесленников.

Об этом прямо говорилось в приказе заместителя командующего группой армий «Центр» по тылу № 6807/44 от 4 июня 1944 года. Причем в качестве воспитателей должны были выступать члены Союза немецких девушек[172] (NO 344).

Некоторые мероприятия по сосредоточению и размещению ставших беспризорными в ходе антипартизанских операций русских детей германская армия начала проводить уже с начала 1944 года. В непосредственной близи от линии фронта создавались детские деревни, где размещали подростков и детей, чтобы воспрепятствовать влиянию на них партизан и иметь постоянную возможность использовать их в качестве вспомогательной силы. В них дети занимались возделыванием огородов и разводили домашних животных под немецким присмотром. Если же объявлялись родители, то они находились под постоянным контролем и были к деревне «привязаны».