Раздался стук в дверь, и вошел солдат, которому не помешало бы срочно побриться.

— Лейтенант Зариян по вашему приказанию прибыл, майор.

— Пусть войдет, Петров. Да, и подгоните джип ко входу, да поживее.

— Слушаюсь, майор.

Анна с улыбкой наблюдала за тем, как в комнату строевым шагом вошел Джон, невероятно симпатичный в военной форме, и отдал честь майору, который проворчал:

— У вас гости, Зариян. Полагаю, вы не удивлены.

— Никак нет, сэр. — Он улыбнулся. — Привет, мам.

— Привет, Джон. — Ее глаза лукаво блеснули. — Ты должен будешь отвезти меня в Ливерпуль. Майор Мерфи дал нам разрешение.

— Вы знаете, от какого причала вы отплывали, мэм? — осведомился майор.

— Понятия не имею. Всю дорогу до Америки я страдала морской болезнью и весьма смутно помню время, проведенное в Ливерпуле, как и путешествие в Нью-Йорк.

— Отвези свою маму на Пиэр-Хэд, сынок, пусть она взглянет на реку Мерси. Это самое лучшее, что я могу вам посоветовать.

— Слушаюсь, сэр.

В дверь снова постучали, и вошел Петров с сообщением о том, что джип будет с минуты на минуту.

— Благодарю. Вы сегодня уже брились, Петров?

— Так точно, майор, но, как я уже докладывал вам, мне нужно бриться дважды и даже трижды в день. Щетина у меня растет очень быстро, сэр.

— Я даю вам разрешение оставить свой пост, вернуться в казарму и срочно побриться. В таком виде нельзя представать перед леди.

— Виноват, майор. — Петров отдал честь.

— Я ничуть не возражаю, — заметила Анна после того, как за солдатом закрылась дверь.

— Я так и думал. Это — наша с Петровым шутка. Ага, а вот, кажется, и джип.

Глядя в окно, майор смотрел, как Анна, смеясь, обнимает сына за шею. Тот подхватил ее и закружил, оторвав от земли, после чего опустил на землю и расцеловал в обе щеки. Господи, вот это женщина! А какие у нее глаза! Майор никогда еще не видел таких глаз, такой бархатной кожи, таких роскошных волос. На ней было платье бледно-лимонного цвета, выставлявшее напоказ все выпуклости ее точеной фигурки. Шон Мерфи попытался представить себе, каково это — иметь такую мать, но у него ничего не вышло.

— Не злоупотребляй словом «мамочка», — сказала Анна, когда автомобиль тронулся.

— Мне не хотелось называть тебя Анной в присутствии майора.

— А мне не хотелось величать его Шоном в твоем присутствии. Мир еще не наступил? — поинтересовалась Анна.

— Официально нет, но ребята уже празднуют вовсю. У британцев есть Министерство информации, но оно предпочитает не разглашать имеющиеся сведения. — Джон взъерошил ей волосы. — Я скучал по тебе.

— И я тоже скучала — ужасно.

Словно для того, чтобы подтвердить искренность своих слов, она прижала руки к сердцу.

— Как поживают мои брат с сестрой?

— У Фрэнки и Элеоноры все в порядке. Мы с Бобби решили, что будем называть ее Элли.

— Отличное имя — Элли, — сказал Джон и со счастливым видом вздохнул.

Анна видела, что он рад встрече с ней ничуть не меньше ее самой.

— Ты сможешь отпроситься, чтобы съездить в Лондон? — осведомилась она. — Бобби поселился в отеле вместе с детьми и Лиззи. Все умирают от желания повидаться с тобой. На выходные Лиззи собирается навестить своих родственников в Манчестере.

Анна по-прежнему относилась к Лиззи, как к своей свекрови.

— Попроси майора отпустить меня с тобой. Судя по растроганному выражению его лица, ты очаровала его до потери пульса, и он готов дать мне увольнительную на целую неделю.

— Непременно попрошу, сегодня же вечером. — Анна стала смотреть на унылый безликий пейзаж за окном. — Где мы? Ты знаешь, как проехать в Ливерпуль?

— Нет, но я буду следовать дорожным указателям, так что мы не заблудимся, — уверенно заявил Джон.

— Но я не вижу ни одного!

— Проклятье! — Он ударил обеими ладонями по рулевому колесу. — Вспомнил. Британцы убрали их, руководствуясь какими-то только им понятными соображениями. Придется остановиться и спросить дорогу.

Они погрузились в дружелюбное молчание. Анна была потрясена и уничтожена, но одновременно и очень горда, когда два года назад Джон добровольцем вступил в Военно-воздушные силы, не дожидаясь, пока его призовут на службу. С большим облегчением Анна узнала, что его направили в Британию, а не на Дальний Восток, где война еще продолжалась и где тысячи молодых американцев погибли от рук японцев. Одним из них был ее лучший друг, Зеке Пенн, который вернулся, чтобы защищать свою страну сразу же после того, как началась война.

Джон остановился и спросил у мужчины в кепке и комбинезоне, как проехать в Ливерпуль.

— Похоже, нам все время прямо, — сказал он, вновь садясь за руль.

Вскоре они въехали в пригород, где дома в основном были новыми. Мимо них скользили трамваи, которые привели Анну в полный восторг.

— С удовольствием прокачусь на одном из них! — воскликнула она.

— Боюсь, у тебя нет на это времени, — остудил ее пыл Джон.

— А вот и есть. — Она показала ему язык. — Вечно ты портишь мне удовольствие. — Анна сделала вид, что обиделась, хотя и знала, что он прав.

— Что здесь произошло? Несчастный случай?! — воскликнула она, когда они оказались в старом городе. Вереница маленьких домов, вытянувшихся вдоль одной стороны улицы, превратилась в груду щебня.

— Похоже, в этом месте упала бомба. Ливерпуль стал одним из тех городов, которые немцы бомбили сильнее всего.

— Смотри, вон еще развалины. Джон, это ужасно. — Ее охватили тревога и беспокойство, и она вдруг пожалела о том, что поехала сюда.

— Хочешь, повернем обратно?

— Нет-нет, конечно, нет. — Это было бы трусостью. Жители Ливерпуля как-то пережили бомбежки, тогда как ей нужно было всего лишь свыкнуться с их последствиями.

В центре города им начали попадаться целые кварталы, превращенные в груды битого кирпича и мусора, так что Анна испытала огромное облегчение, когда они наконец выехали на открытое пространство. Вдалеке блестела вода.

Джон сказал:

— Это и есть Пиэр-Хэд, а дальше, за ним, — река Мерси. Сейчас я припаркую джип, и мы прогуляемся.

— Можно мне выйти из машины? — спросила Анна.

— Можно, только стой на месте и никуда не уходи, — строго произнес Джон, — чтобы мне не пришлось разыскивать тебя по всему городу.

Она пообещала стоять на месте и ждать его. Джон отъехал, а Анна, оглядываясь по сторонам, осталась на тротуаре перед большим элегантным зданием. Мимо порхнула стайка юных девушек, во все горло распевавших «Когда огни вспыхнут вновь по всему миру», — в Ливерпуле уже начались празднования.