- Бредишь? – со слабой надеждой поинтересовался Елисей.

Свят молча скрутил кукиш.

А выглядеть он стал куда как лучше. Постепенно уходила былая бледность, да и дышать брат стал ровнее, а что из носу кровь хлынула, так…

- Нет, неладное что-то, - к носу он прижал давешнее полотенчико и замолчал, задумавшись. – Откуда он вообще взялся?

- Понятия не имею, - Елисей тоже на пол сел, с опаскою поглядывая на брата. – Я вот тоже… понял, что не представляю, что… он ведь незаметным был. Таким. Всегда рядом, когда надо, но…

- Когда не надо, не захочешь – не увидишь, - усмехнулся Свят, нос ощупывая. – И сейчас видеть не должны были бы… я так думаю… хорошо, что не понял, что видим.

- А…

- Это из-за девок, - брат еще раз отер лицо полотенчиком.

- Или из-за сапога твоего, ко лбу приложившегося, - проворчал Елисей.

- А ты?

- А я… я так… мерещится.

- Сам-то в это веришь? – Свят вытер окровавленную руку полотенцем.

- Нет.

- Вот то-то и оно…

- Ладно, допустим, с ним и вправду… неладно.

Свят хмыкнул.

- Сильно неладно, но… почему никто не заметил? Он ведь при дворе не первый год. И с рекомендациями от Гильдии. И… - Елисей замолчал, вспомнив, что никогда-то не видел, чтобы добрейший Амвросий Ульянович когда-либо беседовал с кем-нибудь из магов.

Или ведьм.

И…

- Прячется, тварь. Может, маги её не способны почуять? А ведьм при дворе давно уж не привечают… которые безмужние. Замужних и сами бояре не больно-то выпускать рады, - Свят шмыгнул носом. – Вот и вышло… хреновато.

- Но девки-то при чем!

- А при том. Мы к этому вот… каждый месяц являлись здоровье проверять. Так?

Елисей кивнул.

- И пусть неприятный он всегда был, но не настолько же ж… это ж… в общем, я вот подумал… мы тоже маги, но обыкновенные.

- А девки необыкновенные? Ударом сапога зачаровали?

- Благословением, - серьезно ответил Святогор. – Забыл? На них благословение…

- Я весь вечер вчера с благословенными боярынями просидел, - признавать братову правоту не хотелось. Совершенно. – И помнится, встречался с…

Он нахмурился, вдруг поняв, что не представляет, действительно ли вчера беседовал с Амвросием Ульяновичем, или же эта беседа случилась в день иной.

И о чем она была?

И почему ничего-то толком, помимо двухчасового сидения, когда он, Елисей, вынужден был после пира слушать выразительное и не очень чтение каких-то книг, не вспоминалось.

- Да… слушок пошел, - Свят окончательно пришел в себя. – Что не все-то там и вправду благословлены, что жрецы давно уже приловчились чудеса творить. Для тех, у кого в мошне золотишко звенит, а то ведь чудеса нынче недешевы.

- Хм…

- Не хмыкай. Посмотри, кто прошел… я у нашего умника спрашивал, а он сказал, что в прежние-то года другой выбор был, что боярских дочек проходила едва ли четверть от всех, кто испытывался. Что-то там про процент и выбор твердил. Честно – не понял, понял только, что раньше среди невест боярынь было меньше всего. А у нас тут вдруг… и маменьке все нашептывают, что прочих надобно отселить куда подальше, дабы не вводили тебя в смущение.

Свят глядел серьезно.

И мрачно.

Этакий вид у него был аккурат на засечной черте перед прорывом.

- То есть, думаешь, что у боярынь наших благословение поддельное? А вот у тех девиц…

- Не у всех, - вынужден был признать Свят. – Но сам посуди… и Медведева, и Соболева, и… и все-то из думского ряду… и разом взяли да благословили? Там поди-ка разбери, кто и вправду благословенный, а кто…

- Если вскроется…

- Как? На них же печати немашечки. И силу божественную от так не изменишь. И… даже если к батюшке пойдем, сам знаешь, что ответит.

Елисей знал.

- Нет доказательств.

- То-то и оно… но… вот девки попроще… им платить за чудо нечем, стало быть, натуральное оно. Я так думаю… и мы с ними… ты вон тоже нашел кого-то.

- Мы просто беседовали.

- Так и мы… беседовали, пока мне дурь в голову не прилила… а хорошо сидели-то, - вздохнул Свят, поднимаясь. – Идем.

- Куда?

- К маменьке. Папеньку тревожить не след, а вот маменька… выслушает хотя бы. Заодно и выясним, откудова эта тварь взялась, которая решила, что мне от так в голову лезть можно.

Елисей вытащил флакон из кармана.

Поглядел.

И спрятал.

- Надо… надо пустить слух, что ты заболел. Крепко на тренирове зашибся…

- На тренировке?

- Ну… можно и правду, что тебе сапогом по лбу прилетело, отчего твой разум перестал носовую слизь вырабатывать…

Свят покраснел.

Побурел.

- Скажешь тоже… мне он давече булавой… пропустил… и ничего, погудело слегка, а тут от сапога ерундовина такая…

- Не важно, главное, что ты лежишь и едва дышишь, - теперь Елисей глядел на брата серьезно. И тот понял. Кивнул.

Сделал вдох.

И выдохнул.

- А… Акинька! Слышал!

Холоп, высунувшись из потайной комнатушки, кивнул. И добавил:

- А еще вам покой надобен! Оттого никому к вам неможно!

- От! Верно разумеешь.

Порядочный больной всегда соответствует поставленному диагнозу.

Из малого справочника гильдии целителей.

Книжника Лика обнаружила в той же комнатушке. Нет, она вовсе его не искала, но просто услышала вдруг шубуршание, как будто там мыша преогромная завелась, и решила глянуть. Для порядку. Вдруг и вправду мыша, тогда-то и жаловаться можно будет.

И требовать, чтоб переселили.

Но мыши не нашлось, зато обнаружился давешний книжник.

- Привет, - сказала Лика, подумавши, что, может, так оно и лучше. А то ведь тоска смертаная, тут скоро и с мышами беседовать станешь.

Если поймаешь какую.

- Доброго дня, - Славка почесал кончик носа пером. На носу уже пятно виднелось, и еще одно – на щеке. – Вы еще тут?

- Ага, - Лика приглашения не дождалась и вошла. Бочком. Оно-то, конечно, маменька попеняла бы за невоспитанность, ибо приличные девицы не приходят незваными, но Лика же не виноватая, что её не зовут. Этот вот… он же ж книжник.

А книжники – они все жуть до чего недогадливые.