ну и как там мое ничего?

— Да, видел, и заметь уже не в первый раз, — ответил он запоздало на мой вопрос.

— Как это? — я опять дернулась.

Тал Тал усмехнулся.

— Когда ты танцевала, помнишь.

— О да, лифон слетел прямо на сцене. Позора не оберешься, но зал аплодировал.

— Я тогда правда был очень разозлен и не смог оценить твой танец.

— Да, а почему?

Он помолчал.

— Мне не хотелось, чтобы кто-то видел тебя кроме меня.

— А… да… я, — у меня ком к горлу подкатил, я почувствовала себя так же как перед тем, как он поцеловал тогда меня в спальне. По телу пробежала волна жара, исходившая то ли от меня, то ли от него. Трудно было определить. Язык у меня прилип к небу, и я не могла сказать ничего путного.

— Ты не очень долго спала, если тебя интересует. Пока не пройдет дождь, то лучше оставаться здесь, — выдал мне Тал Тал сводку новостей.

— Скоро наверно закончится, — я кивнула.

Разговоры о погоде. Может, еще и чай разопьем. Был, конечно, уже день, но из-за непогоды и густого ельника здесь царил серый полумрак. Но я могла различать лицо Тал Тала и думаю, он мог видеть мою застывшую и ошалевшую физиономию. Я подумала, время пришло.

— Господин Тал Тал, вы на меня сердитесь из-за всего этого?

— Из-за чего?

— Да вы сами все знаете, не так ли?

— Ты любишь говорить загадками.

— Кто бы говорил.

— Нет, не злюсь.

— Мне надо наверно вам все объяснить, раз так вышло. И нам все равно надо о чем-то поговорить.

— Подожди, — он чуть откинул голову назад, — не нужно, я знал, что ты что-то задумала, но не стал тебя останавливать.

— Почему, если знали?

Он задумчиво посмотрел поверх моей головы.

— Потому что я хотел довериться судьбе. Я не верил тебе с самого начала. Хотя и много раз ты доказывала свою верность. И в какой-то момент я был близок тому, чтобы запутаться. Если человек хоть сколько-нибудь умен, его должны одолевать сомнения. И меня они тоже преследовали. Но сомнения и вера дополняют друг друга. И когда они полностью поправят друг друга, то появится знание, и оно будет подлинным.

— И какое знание появилось у вас? — с тревогой спросила я.

— Я понял, что больше не хочу, чтобы мы были врагами.

— Но мы бы не стали врагами, — с жаром пояснила я, — я все устрою, вот увидите.

— Послушай, Мату, — он почти ласково взглянул на меня, и этот его взгляд обжег меня сильнее, чем любой страстный взгляд, — ты да, ты бы не могла стать моим врагом. Но не я. Боюсь, я не обладаю для этого таким великодушием. Поэтому я рад, что ты выполнила то, что хотела. И теперь мы здесь. Мы не погибли. Это уже хорошо. Значит, я сделал все верно.

— Ну да, — брякнула я, чувствуя жжение в груди, распространяющееся по всему телу.

Некоторое время мы молчали. А потом он посмотрел на меня прямо и нежно. Лицо его в серых сумерках казалось столь же мягким ранимым и далеким, каким я никогда не видела. Я чувствовала, будто мое сердце превращается в хрусталь и разламывается на острые осколочки, разлетающиеся по кровеносным сосудам. И все тело кололо от этих стеклышек от головы до ног.

— Мату, — произнес Тал Тал еще более понизив голос чем обычно, — у тебя тут кровь.

Он провел пальцами по моему лбу. Я затаила дыхание.

— Поранилась, и еще я должен сказать. Ты нужна мне.

— И я. и мне… и вы тоже, — произнесла я, чувствуя безумное смятение.

Внезапно мне стало даже страшно, и я заговорила быстро и всякую чепуху:

— Я хочу сказать, господин Тал Тал, вы очень великодушны. Я вам расскажу все, что знаю, и даже кое-что покажу. Боюсь, что карта размокла, но это полная ерунда. Все дело в том, что Сон Нян и Ван Ю думают, что сговорились, но на самом деле у меня есть план, как все это…

— Подожди, — Тал Тал шепотом прервал меня, не меняя выражения своего лица, — ты можешь ничего не говорить?

— Почему это? — еще более волнуясь, спросила я.

— Когда ты так разговариваешь, я еще меньше могу сдерживаться.

— Что? — пискнула я.

— Я только и думаю о тебе, и слышу твой голос в голове, даже если тебя рядом нет, — просипел он и тяжело вздохнул.

Мне казалось, я понимала, о чем он говорит, ощущая как наши тела горят, словно в огне. Мне хотелось сказать, что я тоже думаю о нем. Но вместо этого я сказала:

— Я тогда помолчу.

— Хорошо, я ведь ничего не сделаю. Если ты не хочешь.

— Ну разумеется, — мой голос чуть не сорвался.

Тал Тал приподнялся и навис надо мной, опираясь на свои руки. Я взволнованно прижала ладони к груди, стараясь смотреть только ему в лицо.

— А помните, как мы под статуй бывали в подобной ситуации? — сообщила я с наигранным весельем, — только все было немного по-другому.

— Все хорошо, — Тал Тал выдохнул эти слова, и меня коснулось его дыхание.

Я машинально закрыла глаза, почувствовав его приближение. Хотя он и сказал, что будет ждать моего разрешения, он все же коснулся моих губ. И это было правильно, потому что я бы никогда не смогла дать своего согласия вслух. Наверно, он это понял

Его губы были теплые. И он совсем легко и невесомо коснулся моих. Но не отпрянул сразу, я испустила немного испуганный вздох, и тогда он вновь поцеловал меня, перевернувшись на бок, и прижав меня к себе.

Я потонула в его объятиях, но все еще не прекратив мысленно думать о тысячах мелочей. Что он сейчас думает? Что думаю я? Как я целуюсь? Что будет дальше?

Я ощущала как маленькие острые хвоинки впиваются мне в кожу, в то время как поцелуи Тал Тала как и его руки, обнимающие меня казались бесплотными.

В моей груди рождалось трепетная нежность. И я дрожала, но не от холода. Мне захотелось и самой обнять его, и я неуверенно коснулась рукой его плеча.

Тал Тал почувствовал это легкое прикосновение и, не размыкая наших губ, вновь перевернул меня на спину. Его легкие и воздушные, прерывистые поцелуи становились более уверенными, не потеряв при этом своей нежности.

И я знала, что он по-прежнему контролирует себя точно так же как и всегда. И от этого чувства в моем сердце огненный цветок разгорался все сильнее. Он всегда оставался самим собой. Даже сейчас. Его прикосновения были такими бережными и осторожными.