Крусив с им разговаривал:

«Не тужи об том ведь, Рында, не плачь же ты!

У миня-то будёшь жить в Крусиви, славном городи,

Не за пленника-то будёшь, не за раба служить,

Ты ведь будешь у меня место брата́ родимого».

125 Не видал же Рында, как время скоро прокатилосе,

Увидали-то оне Крусив да славной город-от,

Заежали во Крусив да славной город-от.

Крусив-от всё ведь Рынды выговаривал:

«Уж ты ѓой еси ведь, Рында всё боѓатырь-от,

130 Ты боѓа́тырь-от ведь Рында очунь сильния!

Ты зайди, зайди теперь ко мне в высокой дом,

Во моё теперь владеньё кнеженеськоё».

Уви́дали-то в Крусиве, славном городи,

Увидали-то, што едет князь ведь жив, здоров,

135 Скоро все боѓатыри очень важливо ево стретили.

Заходил же во гривни во сьветлыя,

Приказал одеть ведь Рынду-ту боѓатыря,

Как одеть ево в платье цьве́тноё,

Как во цьветно платье дорого ево,

140 Приказал же собирать он пир на радосьти.

На пирах-то ведь весьма много народу собиралосе,

Много отовсюль ко князю сьежжалосе,

Пили, кушали оне да веселилисе

О приезди еѓо, князя всё Крусива-та.

145 Хорошо-то шол ведь пир у их наве́сели.

Красно солнышко пошло у их ко западу,

Ко западу пошло да ко закату,

Все на пиру тут напивалисе,

У его же на почестном наедалисе.

150 Боѓатырь-от захвастал своей силушкой,

Купець-от захвастал всё сво́ей золотой казной,

Умной-от захвастал ро́дным батюшкой,

Розумной-от захвастал ро́дной матушкой,

Глупой-от захвастал молодой женой,

155 Неразумной-от захвастал молодой сестрой.

А Крусив-от князь сидит, ничем не хвастает.

Он ведь взял-то Рынду за правую за рученьку,

Он повёл ёго по своим по светлым гривинам,

По тем ли по полатам кнеженескиим;

160 Приводил ево во первую полату,

ѓде сидела птиця попуѓай ево,

Во клеточки сидела во серебреной,

Котора ведь говорила голосом человеческим,

Предсказывала-то всё счастьё князю,

165 Предсказывала во путях и во дорогах.

Во втору завёл полату кнеженеськую;

Тут сидел же соловей, да птиця вешшная;

Она пела ему песьни всяки-разныя.

Во третью́-ту завёл в комнату княженеськую,

170 ѓде-ка было у ево выделано,

Что двенадцеть музыкантов тончёвало,

И двенадцеть с ним да тут дом же тут.[243]

Обказал всё богасьво всё Рынды-то,

Он ведь вы́водил да всё росказал ему;

175 Привёл в комнату тогда ево к родной сестре,

Ко родной сестре ево да ко Флориде:

«Уж ты ѓой еси, родна сестра,

Ты родна сестра кнежевна!

Этот боѓатырь-от — Рында очунь славные»,

180 Он ведь жил-то тут у князя ровно полгода.

Замечать же стал Крусив, что очунь скучьнёй стал,

Очунь скучьнёй стал да он бледо́й же стал.

Со́звал однажды Крусив ево гулять ити;

Они долго сь ним в зеле́ном саду гуляли;

185 Он ведь стал еѓо тогда Крусив выспрашивать:

«Отчево тебе у нас да нездоровитце?

Ты скучать, наверно, о своей стране,

О своих ли о товарищах-боѓа́тырях?» —

«Вот поведаю тебе, князь, всю правду-ту,

190 Роскажу я тебе от всего серца усердно-то:

Нечево я у тебя в твоём городи не соскучилсэ,

Хорошо у тебя житьё твое мне нравитце;

Ты во том же, князь, ведь сам виновен:

Ты зачем показал мне-ка родну́ сестру, —

195 Обь её-то я сам и хвораю всегда,

Я хвораю всегда обь ей, всё бледён же.

Тибе-то я желаю слово молвити,

Не желашь ли ты руки отдать родной сестре?»

Тогда стал-то Крусив на свои же он резвы́ ноги

200 И брал он Рынду за рученьку за правую:

«Обожди же, Рында, я пойду сейчас,

Я пойду сейчас скажу родной сестре».

Приходил тогда Крусив скоро к родной сестре:

«Родна́ сестра моя да моя милая!

205 Я пришол сказать тебе-то весь нерадосьню:

Рында всё ведь просит руки твоей;

Не желашь ли ты за Рынду дак слати же мне?» —

«Уж ты ѓой еси, мой брателко родимой мой!

Что ж боѓа́тыри ведь — жители невечныя:

210 Они сегодьне есь, завтро уедут-то,

Тогда останесьсе от еѓо сиротовать в молодых летах». —

«Я возьму такую с еѓо клятву-то». —

«Дак твоя-та теперь воля, — как ведь сам жалашь;

Я даваю на твоё роспореженьицо».

215 Приходил тогда Крусив да скоро к Рынды,

Говорил же он ему да таковы речи:

«Дай же мне, Рында, слово такоё боѓатырьскоё —

Не уежжать чтобы из нашого города,

Не покинать чтобы тебе теперь родной сестре».

220 Дал ведь Рында слово такоё с клятвою

Не уежжать боле ис Крусива, славна города.

Отдавал скоро за ево он родну́ сестру;

Они принели сь её да по злату́ веньцу.

Он же жил сь её да ровно полгода;

225 Заскучал же он весьма да об товарищах.

Он стал тогда просить князя Крусива,

Чтобы съездить тогда ему обратно к товарышшам на свиданьицо.

«Как не выстоял ты, Рында, во своём слове,

Изменил своё ведь слово боѓатырьскоё!»

230 Заплакала тогда ево да молода жена:

«Подумай ты же, Рында, —

Оставляешь ты теперь одну сечас;[244]

Посьле своёго ты отьезьдица

Ты будёшь скоро в отцях, а я в матушках». —

235 «Что ж ты ѓой еси, моя супруга ты!

Что премилая моя кнежевна Флорида!

Возрашшусь же я к тому да поре-временю».

Не могла же как упро́сить ево молода супруга;

Нечево это он ей на́ речи не здаваитце,

240 В путь-дорогу он скоро собираитце,

Со своей же он супругой распрошшаитце.

Как она ему на прошшаньицы слово молвила:

«Ты поедёшь в путь, мой дорогой супруг, —

Ты возьми в собою карту всё дорожную;

245 Бес карты у меня брателко не езьдит-то».

Не взял он у её карты дорожною;

Обонадеялсэ он на свою на хитрось-ту.

Он приехал-то ко князю,