слыхал-то я рёву звериного,

А не слыхал-та я да ши́потку́ змеиного.

А покажи-тко-се мне Соловьюшка Рохманьёва,

А заставь ёго свистеть-реветь да по-звериному,

Шипеть ёго да по-змеиному».

225 Пошли они да на красно́ крыльцё;

Выходили тут бояра кособрюхия

А смотрить, слушать рёву соловьиного-змеиного.

А как говорит-то стары́й казак да Илья Мурамець:

«Уж ты гой еси, Соловьюшко Рохманович!

230 Ты свисти-тко-се подсвисту соловьиного,

А реви-тко-се полреву ты звериного,

Ты шипи-тко-се полшипотку всё змеиного».

А не послушал он да Ильи Муромця,

Засвистел-то он во весь свист-от соловьиныя,

235 Заревел во весь-то рёв звериныя,

Как зашипел он во весь-то шипоток змеиныя.

Ише мать сыра земля да потрясаласе,

Полаты княженецьки зашаталисе,

А как у князя резвы ножки подломилисе,

240 Буйна голова с плеч да подкатиласе.

Захватил князя Илья Муромець во праву руку к себе под пазуху,

А кнегину захватил под руку-ту всё под левую;

А как дёржит-то их в охапочки.

Как бояра-ти испопадали да вси ведь замертво.

245 А как закрычал стары́й да зычним голосом:

«Уж ты гой еси, вор-разбойник Соловей Рохманьёвич!

Тебе полно реветь да по-звериному,

Перестань свистеть по-соловьиному,

Перестань шипеть да по-змеиному».

250 А как тут бояришка поверили, забое́лисе.

А как соходил стары́й со красна́ крыльця́,

А отковывал-от стремена булатныя,

А отсек Соловьюшку-ту буйну голову.

А как Соловьюшку у князя на двори да смерть кончаласе.

69. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, РАЗБОЙНИКИ И ИДОЛИЩЕ

А как езьдил старо́й по чисту́ полю,

А как езьдил он путём-дорогою,

Да наехал он дорожку весьма широкую,

А широкую дорожку-ту прямоезьжую;

5 Да поехал он по той дорожки прямоезьжия

Да наехал тут три роста́нюшки широкия;

Да на тих-то на ростанях лёжал серой камешок,

Как на том-то камню было написано,

Да написано было, подрезано,

10 Да подрезано было: «Хто едёт в дорожку прямоезьжую,

Да тому, братцы, живу́ не быть;

Да хто поедет в дорожку в правую,

А тому, братцы, жонату быть;

Хто в эту левую дороженьку поедёт, тому богату быть».

15 Как сидит-то старо́й на добро́м кони́, призадумалсэ:

«Мне старо́му в чисто́м поли смерьть не писано.

Как в праву-ту дорожку ехать — как жонату быть;

Да нашьто мне-ка старо́му женитисе?

Как ста́рому, братцы, женитьсе — всё чужа́ корысть;

20 Да пойдут от старого малы деточки,

Захотят малы дети пить и ись, носить цьветно платьицё.

Как и в леву-ту дорожку мне ехать — богату быть;

А нашьто мне-ка на старось-то богачесьво,

А нашьто? — мне старому ненадобно;

25 Буду[253] золотой казны как кланетьсе.

Я поеду в ту дорожку, да где живу́ не быть».

Да как тут-то поехал в ту дорожечку прямоезжую.

Он немного подьехал по той дорожочки

От того жо от серого горючого от камешка;

30 Как стречялась ёму стреточка немалая:

Как стречялосе ёму сорок станичничков,

Да по руському званью сорок розбойников.

Как хотят-то старого убить-то всё, ограбити,

Да как с ко́нём, с животом да розлучить хотят.

35 Говорит-то старо́й, седит да поговариват:

«Уж вы гой еси, сорок розбойников, сорок станишьников!

Как вам убить-то, братцы, вам не́ за шьто,

Ише снеть-то у мня старого не́чего:

У мня с[254] собой ведь золотой казны не было;

40 Тольке у мня живота — да един доброй конь,

Еше доброй мой конь да во петсот рублёв,

Да как вся збруда моя да в челу тысечю».

А как тут розбойничков призарило, прибавилось;

Да хотят-то старого убить-то, всё ограбити.

45 Да сидит-то старой на добро́м кони, не встре́хнитьце,

Сам потихоньку сидит приговариват,

Да как тут-то говорил да таковы речи:

«Ише есь на мне шуба че́рных со́болей,

Она тольке стоит една петсот рублей;

50 Да на шубки только три-то пуговки:

Ише перьва пугвиця в петьсот рублей,

Да друга-то пуговка в ц́елу тысячю,

Третьей пугвици це́ны ей нет;

Эта шуба — пода́реньецё князя Владимера».

55 Да как тут розбойничков призарило,

Да призарило-то их, прибавило;

А как начели старого поши́ньивать, поде́рьгивать,

Как сидит-то старой не тря́хнитьце, не воро́хнитьце:

«Уж вы гой еси, вы розбойники-станичники!

60 Да убить-то вам меня ведь не́ за шьто,

Ише, право, снеть с меня ведь нечево:

Как и есь-то у мня ише шляпа, подаре́ньицё князя всё Владимера;

Как во шляпы есь пе́рышко,

А да перо стои́т единой тысечи».

65 Как за́чели они его поши́нивать, потыкивать;

Розьерилосе ёго да ретиво́ серьцё;

Как стегал-то коня да по крутым бедрам:

«Уж ты гой еси, мой доброй конь Белеюшко!

А хоть подыни́сь ты выше лесу стое́чего,

70 А пониже хоть облака ходечего,

Да отскочь-ко ты от сорока розбойников».

Как поско́чил его доброй конь выше лесу-ту стоечего,

А пониже облака ходечего,

Да отскакивал он во чисто́ полё.

75 Одёржал-то он тут добра́ коня Белеюшка,

А как вынимал-то свой розры́вчат лук,

Он нате́гивал тетивочку шелко́вую,

Да накладывал стрелочку кале́ную,

А ко стрелочки он приговаривал:

80 «А лети-ко, моя стре́ла, во да́лече чисто́ полё,

А как па́ди-ко, стрелочка, не на́ воду, не на́ землю,

А не на воду, не на землю, не в сы́рой дуб,

А пади-тко, моя стрелочка, в тот жо в самой сырой дуб,

Росшиби-ко ёго на мелки дребезги,

85 Ты убей розбойников да до единого».

Полетела стрелочка во дале́че во чисто́ полё,

Она падала не на́ воду, не на́ землю,

Как не, падала во самой во сы́рой дуб

Да рошибла ёго на мелки дребезги,

90 Да убило розбойников до единого.

Как очистил тут дорожку прямоезжую,

Он поехал в свой путь, в дорожочку

А к тому жа ко городу ко Лю́бову,

К