Узнав, каким недостойным способом австрийцы пролили кровь парламентеров, посланных маршалом Ланном, возмущенный император прибыл на место сам. Он стянул сюда большое число орудий, чтобы следующей ночью начать обстрел Вены, защитники которой в тот же момент открыли по пригородам ужасный огонь, длившийся целые сутки, представляя опасность для своих же соотечественников.

11-го утром император объезжал окрестности Вены. Заметив, что эрцгерцог Максимилиан совершил огромную ошибку, оставив без охраны остров Пратер, он решил захватить эту позицию, перебросив мост через небольшой рукав Дуная, омывающий этот остров.

Для этого две роты вольтижеров переправились на лодках на другой берег и заняли местечко под названием Лустхаус и окрестный лес, из которого они могли прикрывать строительство моста, завершившееся в ту же ночь.

Как только в Вене узнали, что французы, захватив Пратер, могут оттуда пойти к шпицким воротам, единственному пути отступления гарнизона на левый берег, волнение стало огромным. Новые события вскоре увеличили его еще больше. Около десяти часов вечера наши артиллеристы под прикрытием просторных и крепких императорских конюшен начали стрелять по городу. Вскоре огонь охватил некоторые кварталы, в частности окрестности самой красивой городской площади Грабен.

Ходили слухи, а генерал Пеле в своей работе повторил это, что эрцгерцогиня Луиза[71] была в то время больна и находилась во дворце своего отца. Командующий гарнизоном якобы предупредил об этом императора французов, и тот приказал сменить положение батарей. Все это сказки, потому что Марии-Луизы не было в Вене во время этой атаки, а если бы она там и была, австрийские генералы не стали бы подвергать дочь императора такой опасности, так как всего за несколько минут любое судно могло перевезти ее на другую сторону Дуная, что при хорошем уходе не ухудшило бы ее состояние. Но есть люди, которые хотят во всем найти что-либо чудесное. Им нравится рассказ, что жизнь эрцгерцогине спас тот, чей трон она должна была вскоре разделить.

Наши снаряды продолжали падать на город, когда среди ночи Наполеон, оставив артиллерию на попечение своих генералов, решил вернуться в Шенбрунн, где располагался и маршал Лани. Была светлая лунная ночь, дорога была красива, император, как всегда, пустил лошадь в галоп. Он в первый раз ехал на той прелестной лошади, которую подарил ему король Баварии. Конюший Наполеона граф де Канизи, который должен был опробовать всех лошадей императора, на этот раз, вероятно, пренебрег своими обязанностями, сказав, однако, что лошадь прекрасная. Через несколько шагов лошадь упала, император тоже повалился на землю и лежал без всяких признаков жизни! Мы думали, что он мертв!.. Но он только потерял сознание. Мы поспешили его поднять, и он, несмотря на возражения маршала Ланна, захотел продолжить путь верхом. Он взял другую лошадь и поскакал галопом в Шенбрунн. В просторном дворе этого дворца император выстроил вокруг себя штабных офицеров и свой гвардейский эскадрон — всех свидетелей этого происшествия — и ясно запретил всем говорить о нем. Этот секрет, доверенный двум сотням человек, большей частью простым солдатам, свято сохранялся, так что армия и Европа не узнали, что Наполеон чуть было не погиб! Конюший ожидал сурового выговора, но Наполеон в качестве наказания приказал ему каждый день объезжать баварскую лошадку, и уже на следующий день графу де Канизи не один раз пришлось оказываться на земле, настолько слабые ноги оказались у этого животного. Тогда император пожалел своего конюшего, предписав в будущем лучше осматривать лошадей, которых он ему подводит.

Узнав, что с захватом французскими войсками Патера его отступление находится под угрозой, и видя, что австрийская столица может быть полностью разрушена нашими снарядами и пожаром, эрцгерцог Максимилиан ночью покинул Вену и отошел за большой рукав Дуная по мосту у Шпица, который он потом за собой уничтожил. Именно по этому мосту в 1805 году французская армия перешла Дунай, после того как маршалы Ланн и Мюрат захватили его хитростью, о которой я вам уже рассказывал, повествуя об Аустерлицкой кампании. Уход эрцгерцога Максимилиана и его войск оставил Вену без защиты, на растерзание сброда, который тотчас же принялся мародерствовать. Тогда городские власти поспешили выслать к Наполеону уважаемого генерала и архиепископа О’Рейли, а также представителей магистрата и других сановников, чтобы снискать милость и помощь победителя. Тотчас наши полки вошли в крепость, скорее как защитники, а не завоеватели. Народ был сдержан и обезоружен. Городскому ополчению, однако, было оставлено оружие. В 1805 году они знали, как им распорядиться, чтобы поддерживать порядок, и на этот раз тоже оказались достойны оказанного доверия.

Армейский корпус маршала Ланна расположился в Вене и ее пригородах. Его штаб разместился во дворце герцога Альберта Саксен-Тешенского, женитьба которого на знаменитой эрцгерцогине Кристине, правительнице австрийских Нидерландов, сделала его самым богатым сановником империи Габсбургов. Этот дворец, расположенный сразу возле городской стены, недалеко от Каринтийских ворот, был действительно великолепен. Князь Мюрат занимал его во время Аустерлицкой кампании. Но маршал вошел в него только один раз на несколько минут, предпочитая жить в небольшом доме в Шенбрунне, где он мог легко общаться с императором.

В Вене мы нашли Сен-Марса и Лагранжа и их парламентерский эскорт. Все имели тяжелые ранения, и маршал перевез Сен-Марса во дворец герцога Альберта.

С самого начала кампании 1809 года англичане делали все возможное, чтобы разжечь вражду к Наполеону среди его союзников и народов Германии. Сначала произошли волнения в Тироле, который по договору 1805 года перешел от Австрии к Баварии и теперь требовал возвращения к прежнему государю. Баварцам, состоявшим под командованием маршала Лефевра, пришлось выдержать несколько кровавых стычек с тирольскими горцами, предводителем которых был простой трактирщик по имени Хофер. Тирольцы сражались геройски и одержали несколько блестящих побед, но затем были разбиты французской армией, прибывшей из Италии. Их предводитель Хофер был взят в плен и расстрелян.

Пруссия, помнившая позор Иены, но не осмеливавшаяся, несмотря на подстрекательство Англии, открыто выступить против Наполеона, хотела все же помешать его успехам. Она заняла среднюю позицию между миром и войной, осуждаемую всеми цивилизованными народами. Действительно, майор Шилль, выйдя из Берлина среди бела дня во главе своего гусарского полка, прошел по северу Германии, убивая и грабя французов, призывая население к восстанию. Ему удалось собрать отряд в 600 человек, с которым при поддержке английского флота он атаковал крепость Штральзунд, которую защищал храбрый генерал Грасьен. В одном из уличных боев майор Шилль был убит. Молодых людей из лучших семей Пруссии, сражавшихся вместе с Шиллем, император отдал под суд. Этих несчастных судили как воров и убийц и отправили навечно на каторжные работы в Брест! Прусская нация была оскорблена таким обращением, но правительство, понимая истинный характер подобных разбойничьих действий, не осмелилось выставлять никаких требований и ограничилось тем, что осудило Шилля и его банду. Но если бы им удалось поднять Германию, они стали бы героями.