На администрацию Обамы обрушился двойной удар, потому что история с утечками Сноудена вскрылась тогда же, когда обнаружился позорный провал правительственной программы, призванной служить во благо всех американских граждан. Как ясно показали выборы 2008 года, и политики, и избиратели оставались в плену у послевоенной терминологии, в рамках которой политики обычно не только сулили дополнительные общественные блага, но и обещали “создавать новые рабочие места”, при этом существенно не увеличивая расходов на содержание правительства за счет налогов. Популярность президента Обамы начала стремительно падать, когда самым наглядным образом обнаружилась неспособность федерального правительства сдержать эти обещания. Недоработки сайта www.HealthCare.gov, созданного в рамках программы здравоохранения, во многом символизировали главную проблему: в эпоху FANG потребители ожидают от веб-сайтов базовой функциональности. Говорили, что на создание этого никудышного сайта потратили вдвое, а то и вчетверо больше денег, чем на создание первоначальной модели iPhone. Ведущий телепередачи Daily Show Джон Стюарт, говоря от имени сотен тысяч пользователей, насмехался над министром здравоохранения и социальных служб Кэтлин Сибелиус: “Давайте я попытаюсь загрузить все фильмы, какие только существуют, а вы попытаетесь заполнить на вашем сайте заявку на Obamacare, и посмотрим, у кого получится быстрее”[1295].

Илл. 42. Опубликованный WikiLeaks секретный слайд с описанием PRISM – программы надзора Агентства национальной безопасности. Обратите внимание на иерархическую структуру схемы.

Эти напасти поставили технологические компании перед выбором. Может быть, им стоит дистанцироваться от вашингтонской иерархии? Такое решение принял Тим Кук, генеральный директор Apple. Он отказался удовлетворить просьбу ФБР и выполнить судебное постановление, требовавшее снять блокировку с iPhone, принадлежавшего террористам Сайеду Ризвану Фаруку и Тафшин Малик – мужу и жене, которые в декабре 2015 года убили четырнадцать человек в Сан-Бернардино. Руководители Google сделали другой выбор – они заявили о намерении “способствовать свободе слова в интернете и защищать личную информацию”[1296], но одновременно приблизились к исполнительной ветви власти в большей степени, чем какая-либо другая технологическая компания. Во время президентства Обамы сотрудники Google и сотрудники ассоциированных компаний посещали Белый дом 427 раз. Высшие руководители Google встречались с президентом не менее 21 раза. В одном только 2016 году компания потратила на лоббирование 15,4 миллиона долларов[1297].

Илл. 43. Маленькая проблема большого правительства: крах сайта HealthCare.gov в 2013 году (Надпись на экране: “В настоящий момент система не работает. Мы стараемся исправить неполадки как можно быстрее. Пожалуйста, зайдите позже.”)

Возникла еще и проблема с самой стратегией АНБ. Вполне возможно, его программа надзора и помогла предотвратить новые атаки со стороны “Аль-Каиды”. Свидетельств, предоставленных Сноуденом, недостаточно для того, чтобы сделать вывод о бесполезности PRISM. Однако ущерб, нанесенный репутации США – особенно в глазах их союзников, – определенно перевесил все имевшиеся выгоды. Именно после утечек Сноудена США уступили требованиям других стран и вывели Корпорацию по управлению доменными именами и IP-адресами (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers, ICANN) из-под надзора своего министерства торговли; теперь она находится под контролем “международного многостороннего сообщества”[1298]. В любом случае сети способны перестраиваться быстрее, чем иерархии. Как и предвидели некоторые аналитики, джихадисты подстроились под административно-командную контртеррористическую стратегию, мутировав из сравнительно замкнутой сети, какой была “Аль-Каида”, в некое образование, к которому больше подходит определение “рой”[1299]. Однако на первом лихорадочном этапе “глобальной войны с террором” никто не предвидел того, что самые пылкие противники западного прогресса научатся применять для достижения собственных целей технологии Кремниевой долины.

Администрация Обамы радостно объявила казнь Усамы бен Ладена в мае 2011 года большой победой. На деле она лишь подтвердила, что “Аль-Каида” морально устарела. К тому времени инициатива уже перешла от руководства организации к ее иракскому филиалу, а он, отказавшись от прямых атак на объекты в США, избрал в качестве мишени иракских шиитов и ставил себе в заслугу особую “свирепость” (tawahouash)[1300]. Конечно, введя в Ирак воинский контингент, США нанесли массированный ущерб сети Заркави. Однако прежде чем эта задача была окончательно выполнена, администрация Обамы приняла решение о выводе войск. Это стало первым промахом в череде катастрофических ошибок. Администрация Обамы поддержала преимущественно шиитское правительство премьер-министра Нури аль-Малики, хотя оно раздувало пламя недовольства среди суннитов. Президент без малейших колебаний уволил Маккристала из-за опрометчивых замечаний его подчиненного, которые были опубликованы в журнале Rolling Stone. Когда Обаму спросили о новой группировке под названием “Исламское государство Ирака и Леванта” (ИГИЛ, ISIS)♦, тот легкомысленно ответил, что это просто “запасная спортивная команда” “Аль-Каиды”. Наконец, отказавшись вмешиваться в дела Сирии, где разгоралась гражданская война, Обама способствовал возникновению нового вакуума, который охотно заполнило ИГИЛ[1301].

ИГИЛ в четырех отношениях фундаментально отличалось от “Аль-Каиды”. Его идеология опиралась на заявление его лидера, Абу Бакра аль-Багдади, о том, что 29 июня 2014 года был воссоздан Халифат. Риторика аль-Багдади, обнародовавшего свою декларацию через интернет, чем-то напоминала призыв к джихаду, с которым за сто лет до этого, на раннем этапе Первой мировой войны, обратился к мусульманам Османский режим. Там говорилось: “Непозволительно никому из верующих в Аллаха спать без мысли о своем повелителе, который захватил власть над людьми мечом и стал халифом, именуемым амир-уль-муминин [повелитель правоверных]”. Это был призыв к вооруженной борьбе, адресованный всем мусульманам: