В результате этих ошибок мир сейчас охвачен эпидемией исламистского терроризма. Из последних шестнадцати лет самым трагическим оказался 2014-й: тогда террористическим атакам подверглись 93 страны и погибли около 33 тысяч человек. На втором месте оказался 2015 год, когда от рук террористов погибли больше 29 тысяч человек. В тот год за три четверти всех случаев гибели людей от терактов были ответственны четыре группы исламских радикалов: “Исламское государство”, “Боко Харам”, “Талибан” и “Аль-Каида”[1315]. ИГИЛ совершало более сотни терактов в месяц[1316]. Хотя больше всего от атак джихадистов страдали страны, где мусульмане составляют большинство населения, Запад стал подвергаться нападениям все чаще. В 2015 году в западных странах было совершено 64 теракта, ответственность за которые взяло на себя ИГИЛ, – в том числе массовые убийства в Париже (130 жертв) и Орландо (49 жертв)[1317]. В течение одной только недели, пока я пишу эту главу, произошли теракты в Антверпене, Лондоне и Париже. За последние двенадцать лет многих других людей удалось спасти от смерти лишь благодаря неусыпной бдительности западных спецслужб. В 2014–2015 годах в Великобритании было произведено больше арестов, связанных с терроризмом, чем за какой-либо другой год, считая с 2000-го[1318]. В целом с 1998 года в британских судах было рассмотрено 135 дел, имевших отношение к терроризму, в результате было осуждено 264 человека, а с 2010 года теракты стали совершаться примерно вдвое чаще[1319]. И все-таки, как бы ни активизировали свои усилия спецслужбы, нельзя надеяться на то, что каждого джихадиста удастся обезвредить заблаговременно.

Главная сложность состоит в том, что против сети ИГИЛ традиционная контртеррористическая тактика бессильна. И, в отличие от распространенного мнения, вовсе не потому, что игиловцы – это “волки-одиночки”, которых очень трудно вычислить именно в силу их разобщенности. Парижские теракты, совершенные в ноябре 2015 года, представляли собой четко спланированную операцию, и в ее подготовке, помимо девятерых нападавших, участвовало еще около восемнадцати человек[1320]. В любом случае джихадистами не становятся ни с того ни с сего, просто так блуждая по интернету. Джихаду всегда предшествует “дават” (буквально “призыв”, “приглашение”) – ненасильственная, но тлетворная радикализация, в процессе которой обычный мелкий преступник превращается в фанатика-изувера[1321]. Сеть, занимающаяся “даватом”, принимает множество форм. В Великобритании главную роль играла группировка “Аль-Мухаджирун” (“Эмигранты”). Но существует и много других, менее заметных организаций – исламских центров с теневыми имамами, – которые активно распространяют отраву для умов[1322]. На первый взгляд результаты опросов, проводившихся среди британских мусульман, кажутся обнадеживающими. Около 90 % всех респондентов, опрошенных в 2016 году аналитическим центром Policy Exchange, осудили терроризм. Менее чем каждый десятый назвал исламофобию “важной проблемой”, и лишь 7 % признались, что не ощущают себя по-настоящему “своими” в Британии. Однако почти половина опрошенных ответили, что не хотели бы полностью объединяться с немусульманами во всех областях жизни и предпочли бы соблюдать некоторую дистанцию – прежде всего в сфере образования и законов. На вопрос, поддержали бы они введение шариата, положительно ответили 43 % респондентов. Две пятых сообщили, что они – за раздельное обучение мальчиков и девочек. Явное большинство опрошенных, живущих на юге страны, высказались за то, чтобы частью школьной формы для девочек стали хиджаб или никаб. И каждый десятый из всей выборки выступил против запрета на такое обучение, которое “способствует распространению экстремистских взглядов или считается несовместимым с основополагающими британскими ценностями”. Что тревожнее всего, почти треть опрошенных (31 %) заявили, что, по их мнению, за терактами 11 сентября стоит американское правительство. Людей, обвинивших в терактах 11 сентября “евреев”, оказалось больше (7 %), чем тех, кто считал, что это дело рук “Аль-Каиды” (всего 4 %)[1323].

Илл. 44. 66 “самых важных джихадистских и поддерживающих джихад и моджахедов страниц в Twitter”, рекомендованных блогером-джихадистом Ахмадом Абдаллой в феврале 2013 года. Плотность сети на этом графике составляет примерно 0,2, а значит, около 20 % всех связей, какие могли бы существовать теоретически, действительно существуют. Эта сеть и служила системой доставки чудовищных видео, которые распространяло ИГИЛ в 2014 году.

Ни один серьезный исследователь исламизма не поверит в то, что подобные настроения вызваны социальной изоляцией и что положение можно изменить, создавая новые рабочие места или увеличивая размер социальных пособий[1324]. И никто из тех, кто ведет онлайн-борьбу против ИГИЛ, не питает заблуждений, будто, требуя от Twitter удалять проигиловские аккаунты, можно добиться хоть сколько-нибудь ощутимого успеха[1325]. Джихадисты давно уже освоили Telegram, justpaste.it и российскую соцсеть ВКонтакте[1326]. После 7 июля антитеррористическая стратегия британского правительства CONTEST была активно переориентирована на то, чтобы мешать людям становиться террористами или поддерживать терроризм. Закон о безопасности и противодействии терроризму 2015 года даже возлагал на полицию, тюрьмы, местные власти, школы и университеты ответственность следить за тем, чтобы “людей не втягивали в террористическую деятельность”. Будучи министром внутренних дел, Тереза Мэй торжественно обещала “систематически противостоять и противиться экстремистской идеологии”[1327]. За это ее осуждали Мусульманский совет Великобритании, Хизб-ут-Тахрир, Организация коммерческих и государственных предприятий (CAGE) и Исламская комиссия по правам человека, которым вторили и оказывали поддержку сочувствующие из Национального союза учителей[1328]. Но реальность такова, что одного только призыва – “мешать” – недостаточно. Беда в том, что очень трудно помешать такой сети, как эта, если она продолжает процветать даже в тюрьмах. Согласно данным, опубликованным в феврале министерством юстиции, количество мусульман, заключенных в тюрьмы (за все виды правонарушений), увеличилось за период между 2004 и 2014 годами более чем вдвое и достигло 12 255 человек. Среди заключенных в Англии и Уэльсе каждый седьмой – мусульманин[1329].