Однако наивно было бы полагать, будто у нас на глазах зарождалась заря новой эры свободы и равенства всех граждан сети, обретших благодаря технологиям возможность говорить правду властителям. Как мы уже говорили, сам интернет возник когда-то в недрах военно-промышленного комплекса. Всегда сохранялась высокая вероятность того, что национальная безопасность превзойдет по важности расширение возможностей граждан, когда речь зайдет о том, чтобы использовать потенциал социальных сетей для нужд правительства. Теракты 11 сентября и трудности, с какими правительство США столкнулось в Ираке, создали четкий стимул и для администрации Буша, и для администрации его преемника. Как узнал в Ираке генерал Стэнли Маккристал, в противоповстанческой борьбе для победы над сетью необходимо самим создать сеть[1288]. То же самое относилось и к контртеррористической деятельности. В понимании аналитиков разведывательной службы, “Аль-Каида” являлась “сетью сетей”, имевшей около семи региональных или национальных “филиалов”[1289]. Эта сеть была “легко приспосабливающейся, сложной и выносливой” – и собиралась и в дальнейшем нести разрушение и террор родине американцев[1290]. У американских политиков имелся мощный стимул отомстить этой организации, обезглавив и ликвидировав ее – причем не только для того, чтобы предотвратить новые возможные атаки, но и чтобы продемонстрировать силу США. Начиная с 2007 года Агентство национальной безопасности стремилось применять принцип Маккристала в мировых масштабах.

Попытка иерархического государства склонить к сотрудничеству частных владельцев сетей, существующих в интернет-пространстве, была вполне предсказуема. Как и разоблачение этой попытки. В 2007 году отдел АНБ по операциям с особыми источниками (Special Source Operations, SSO) начал запрашивать как минимум у девяти крупных американских компаний доступ к их онлайн-сообщениям: это стало частью программы контроля над большими данными, носившей кодовое название PRISM. Собственно перехватом занималось специальное техническое подразделение ФБР, пользуясь тем, что бóльшая часть материально-технической базы интернета находится в США. Согласно Закону о защите Америки (2007) и пункту 702 поправок к Акту о негласном наблюдении в целях внешней разведки (2008) эти требования были законны, и компаниям ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Формально надзор велся за иностранцами, которые теоретически могли представлять угрозу для безопасности США, однако в невод АНБ мог попасться любой американский гражданин, поддерживавший отношения с такими иностранцами, – при условии, что хотя бы одна из сторон, обменивавшихся электронными письмами, общавшихся через Skype, системы передачи файлов или Facebook, находилась за границей. Программой PRISM были охвачены Facebook, YouTube, AOL, Skype и Apple, но основной массив данных собирался благодаря Yahoo, Google и Microsoft. В 2012 году общее количество запросов о пользовательских данных, которые Facebook получил от всех правительственных ведомств, составило от девяти до десяти тысяч, и касались они примерно вдвое большего количества пользовательских аккаунтов. Параллельно другая программа, MUSCULAR, напрямую перехватывала нешифрованные данные в частных “облаках”, предоставляемых Google и Yahoo. К надзору, осуществлявшемуся АНБ, были причастны и телефонные компании AT&T и Verizon[1291].

Илл. 41. Сеть “Аль-Каиды” глазами американцев. Ок. 2012 года.

В глазах “жандармского государства” (а на деле – довольно замкнутой сети бюрократов)[1292] PRISM являлась логичным откликом на сетевую угрозу и мало чем отличалась от прослушивания телефонных линий в 1960-х и 1970-х годах или от рутинного шпионажа, какой ЦРУ всегда ведет в отношении как враждебных, так и дружественных правительств. Однако глупо было думать, что столь масштабное правительственное вмешательство останется незамеченным в эпоху сетей и не получит, в свой черед, ответного удара теми же средствами. Уже в декабре 2006 года сайт под названием WikiLeaks начал выкладывать в интернет засекреченные документы, по большей части имевшие отношение к ведению войн (точнее, по мнению основателя сайта Джулиана Ассанжа, к должностным и военным преступлениям) в Афганистане и Ираке. Поскольку главным объектом ранних утечек была администрация Буша, то либеральные газеты вроде Guardian без малейших сомнений объявили WikiLeaks законным источником. Среди разоблачителей, предоставивших WikiLeaks документы, был рядовой армии США Брэдли (позже – Челси) Мэннинг. В июне 2013 года случился еще более крупный информационный прорыв, когда спецагент АНБ Эдвард Сноуден начал передавать газетам Guardian и Washington Post огромное количество материалов, среди которых были и подробности, касавшиеся PRISM. Попытки Центра правительственной связи Великобритании (Government Communications Headquarters, GCHQ) уничтожить накопители на жестких дисках в редакции Guardian оказались бесплодными и только сделали громче шумиху вокруг этой истории. Похоже, Сноудену удалось затмить подвиг Даниэля Эллсберга, передавшего прессе “документы Пентагона”. Либералы бурно радовались разоблачению АНБ и отвергали как ложь заявления о том, что разведывательная программа PRISM помогла предотвратить ряд терактов. Однако общество почувствовало большое замешательство, узнав о том, что такие популярные компании, как Yahoo, Google и Microsoft – не говоря уж о Facebook, – действуют заодно с наводящим ужас “жандармским государством” и что вся эта операция продолжала идти полным ходом, несмотря на избрание президентом любимчика либералов Барака Обамы. При Обаме АНБ собрало не только метаданные о телефонных звонках 120 миллионов абонентов Verizon, но и – в рамках PRISM – содержание электронных писем, голосовых и текстовых сообщений и видеочатов неизвестного количества американцев. С апреля 2011 года по март 2012-го, согласно внутреннему аудиту АНБ, “слитому” Сноуденом, это ведомство 2776 раз нарушало правила, регулирующие порядок надзора за гражданами[1293]. Марк Цукерберг мог сколько угодно жаловаться, что его “смущают и раздражают постоянные сообщения о поведении правительства США”, и самодовольно заявлять: “Пока наши инженеры без устали трудятся над улучшением безопасности, мы думаем о том, что защищаем вас от преступников, а не от нашего собственного правительства”[1294]. Но вряд ли он мог совсем ничего не знать о том, что происходило.