– Открывай! Первая поставка. Все чисто.

Выгрузка проходила споро, люди из башни таскали камни в перчатках и очень аккуратно. Григорий наконец-то получил два увесистых мешка с оплатой. Из разговора видящая узнала, что вскоре они доставят сюда еще один обоз с агатитом.

Прежде чем покинуть дельцов, Тиса еще раз полюбовалась на удивительное строение. И лишь теперь до нее дошло, что со стороны башня напоминала не что иное, как винтовой белый рог на голове дракона. Выходит, что скалистый полуостров, врезающийся в котел Студень-реки, изображал святого Вемовея.

* * *

Вынырнув из видения, Тиса отправилась в кухню, приготовила себе мятный чай и вернулась в комнату. Отпивая по глотку, по привычке смотрела в окно. Густую тьму начинающейся ночи рассеивали горящие окна домов. Даже обычно нежилой дом старателей, что подались на каменоломню Фролова, сегодня не отставал от других. В его окнах мерцал отблеск свечи. Должно быть, кто-то из родственников Соломиных приехал снова протопить брошенный дом. Горячий чай постепенно успокаивал взбудораженные мысли от последнего пощекотавшего нервы видения. Когда кружка уж остыла в руках, и свет в доме Соломиных погас одним из первых, Войнова решила, что клин выбивается клином, и ушла в видение того, кого хотела чувствовать рядом.

Ощущение портального перехода навалилось на нее тянущей легкостью. В следующий миг Демьян оказался во дворе собственного серокаменного особняка, освещенного фонарями. Он поднес к глазам стеклянный шарик размером с орех и какое-то время смотрел на него.

– Держи себя в руках, – прорычал он, похоже, сам себе. – Возвращаться туда нельзя.

Тиса не успела отстраниться, как вэйн шагнул к ближайшему сугробу и, набрав полную пригоршню снега, залепил его себе в лицо. Умывшись, Демьян опустился на корточки, вытирая мокрое лицо ладонями.

– Терпение. Ты можешь все испортить, – уже более спокойным голосом прошептал он.

Спустя минуту решительно поднялся и крутанул скип.

Белое облачко растаяло, и видящая стала свидетельницей говора.

– Юлий, ты слышишь?

– Демьян, ты? Неужели соизволил снизойти до меня, грешного?! – Ехидный голос чтеца не узнать было сложно.

– Ты еще в СС?

– Ну да, сейчас прочту одного буйного малого и буду свободен. Зовешь на ужин при свечах?

– Угу. В Вемовейское слетать не желаешь?

– Ух, какие козыри! В родное училище! Когда?

– Сейчас.

– Что?! Сейчас прям? Ночь почти на дворе. Ты с ума сошел?

– Как хочешь, я отправляюсь, только Сивуна возьму.

– Эй, погоди. Я с тобой.

– Тогда встречаемся в портальной через пятнадцать минут. Рысака не забудь. Успеешь?

– Угу, – ворчливое напоследок.

Утро Тиса провела в храме и со слезой на глазах умилялась и вздыхала, наблюдая венчание Елизаветы и Сергея. Добрым знаком примирения в семье явилось неожиданное прибытие под конец церемонии Отрубиных-старших. Марья Станиславовна с упорством рассекающей волны ладьи за руку тянула Льва Леонидовича к алтарю. Благословение родителей молодые приняли, опустившись на колени и склонив головы. Так что на урок Тиса явилась вместе с Люсенькой в добром мечтательном настроении. Возможно, именно состояние души помогло ей на сей раз не волноваться и пройти до конца радужный щуп. Да, она нашла. Нашла по ключу хозяйку, что сдавала жилье Климентию Ложкину! Человека, которого ни разу в жизни не встречала.

Ее успех перерос в настоящее событие для Увлеченного клуба. Никогда бы Войнова не подумала, что за нее будут так рады. Все клубовцы, даже Клара, что процедила поздравление с ухмылочкой. Но особенно радовались учитель и старик Мо Ши. Когда она вышла из поиска и сообщила Климу точное описание внешности пожилой женщины, любительницы кошек, тот в порыве чувств схватил видящую за плечи, стремительно обнял и так же резко отстранился. Чем несколько смутил.

– Тиса Лазаровна! Вы не представляете, что это значит! Вы действительно настоящий «золотой искун»!

Зеленые глаза его будто искрились восторгом. И, кажется, здесь у ученицы порозовели щеки.

– Слава Единому! – выдохнул мужчина.

Заведующий школы одаренных, что заглянул по привычке в кабинет ассистента осведомиться об успехах видящей, разве только что не прыгал, вознося ей похвалу, жестикулировал, точно ветряная мельница, и как-то по-особенному, с благодарностью и гордостью смотрел на Климентия.

– Нужно закрепить успех! – воскликнул шуец. – Тебя, помнится, одолевали горожане, Клим. Пригласи их. Пусть девочка потренируется. Найдет этим доставалам их родственников. Давай имена, я отправлю посыльного по домам.

Тиса не успела осмыслить идею, как Мо Ши уже вылетел из кабинета с листком бумаги, в которой значились две фамилии.

Через полчаса она принимала первого посетителя в качестве видящей.

Пригладила волосы, сидя в кресле, расправила складки юбки. Не думала, что будет так волнующе. На стул напротив опустился мужик с кудлатой бородой. Щеки румяные, нос красный с мороза. Одет хорошо, похож на торговца средней руки. Потирая ладонями колени, смотрел с недоверием.

– Хм, тык… вы и вправду видящая?

Кивнула.

– О ком вы хотите узнать…

– Семен Ульянович, – подсказал Клим со своего наблюдательного пункта, то бишь кресла.

– Семен Ульянович, – повторила Тиса.

– Тык, дочка же. Родить должна была недели три назад. Далече живет, в Багряновцах. Письма все нет от ней. Женка места себе не находит. В шею уж толкает, езжай, говорит к дитю, чи что случилось.

– А как дочку зовут?

– Жнуся. Вот, велели ее вещь прихватить. Нате. Пяльца. Ее любимые.

Кольца из березовой древесины, светлые, гладкие и теплые. Тиса прикрыла глаза, знакомясь с именной вещью.

– Подойдут чи нет? – обеспокоился мужчина.

– Возможно. Вы сейчас помолчите, любезный, – вместо девушки ответил Ложкин с толикой важной строгости в голосе. – Видящей необходимо сосредоточиться на поиске вашей дочери.

– Тык, молчу, молчу.

Минут пять Войнова справлялась с отвлекающими ее посторонними мыслями и волнением, затем углубилась в себя. Дар впустил ее в свой туманный мир. Только бы не упустить то ощущение, когда в руках держала пяльца. Тепло, исходящее от них. Когда-то этого гладкого обруча касалась хозяйка. Ныне молодая женщина. Еще пятнадцать минут на то, чтобы у ног замерцал, разгораясь, радужный таинственный свет. И вот уже пред ней сияет дорога-радуга, что уходит вдаль и теряется во молочной мгле. Первый шаг по щупу, второй. Идти приятно – как в детстве летом босиком по дороге, ступая в мягкую пыль. Получится ли дойти? «Получится», – ответил внутренний голос, так похожий на голос одного вэйна. Как тогда на Жнуховой горке на конкурсе. Нужно поверить.