Она еще раз повторила приглашение для Люси, после чего жених с невестой уселись в сани и укатили.

– Ой, покажи колечко, пожалуйста. Очень миленькое, – Люся оценила украшение. – И моя брошь правда чудесная? Какие же они хорошие люди!

Тиса подняла глаза на учителя и Образцову, ставших невольными свидетелями сцены. Любопытство на лице брюнетки сменилось скептической усмешкой. Войнова надела кольцо на палец и порадовалась, что камень остался зеленым. Если не обманывает вэйновская вещица, то Клара ей зла не желала. И никто в этой компании.

– Похоже, это ваше первое дело на стезе искуна, Тиса Лазаровна, а для Люси – потусторонника, – заметил Ложкин, – которое принесло пользу как вам, так и этой молодой паре. Каково чувствовать, что вы смогли помочь? И получить благодарность за помощь, а? – Он заглянул в глаза ученице. – Разве работа искуном не сделает полнее вашу жизнь, не наполнит ее смыслом?

Климентий и за пределами кабинета продолжал учить. И конечно, в чем-то был прав.

– Это была именно помощь от души, Климентий Петрониевич, – вздохнула Тиса.

– Пусть. Но поверьте, от предназначения не убежать. – Блондин не собирался отступаться.

– То есть если она искун, то у нее и выбора нет стать кем-то другим? – хмыкнула Образцова. – Это несправедливо.

– Простые смертные работают ради куска хлеба, Клара. А счастливчики занимаются тем, к чему лежит талант или дар. Зачем даровитому зодчему, к примеру, малевать картины, которые – сущая посредственность, когда он способен строить дворцы? В основе своей выбор диктует либо нужда, либо одаренность. У кого одаренность с ноготок, тому многого ожидать не приходится. Разве то, чем ты занимаешься, это твой выбор? Возиться в грязи – предел мечтаний? – с некоторым раздражением спросил Ложкин.

– Может, и выбор, тебе не понять. – Брюнетка отвела взгляд в сторону и плотно сжала губы.

– Ой, только не ссорьтесь! – Люсенька подхватила подругу под руку и заглянула ей в лицо. – Мы же курган ищем! Разве это не здорово?!

Энтузиаст-Строчка выдал целую тираду, каким они важнейшим делом занимаются. Ложкин и Клара продолжали молчать. Тиса не вмешивалась, ее мысли неожиданно снова унеслись к Демьяну. Вэйн был иного мнения. Он защитил ее, предоставив самой решать, стать искуном или нет. Взял слово с чтеца, что тот не расскажет в Вэйновии об одаренной видящей. Тогда, в начале зимы, он не был равнодушен к ней. Затем появилась Лилия, и… И все же, если он с баронессой, то зачем изменил своим правилам и отправился в вэйноцех? Убрал из разработки пилюли для животных. Зачем? Заговорила вина перед брошенной провинциалкой? Или в его сердце все еще есть уголок для нее?

Появление еще одних саней и еще одних знакомцев отвлекло от дум.

– Смотри-ка! Очаровательная Люсия Аркадьевна! Тиса Лазаровна, знаменитая метательница ножей! И их спутники из Одаренки! Честь имеем! Невероятно рады вас видеть!

Сани остановились на обочине; удивительным делом в них умещалась дюжина мужчин и девушек, знакомых и незнакомых Тисе. Благочинники Иван, Алеша, усач Павел перемахнули через борта и отправились здороваться. Целовали ручки девушкам, потеснив хмурого Ложкина.

– Твой барон! – Войнова услышала, как Клара прошипела на ухо Люсе. – Удели ему внимание.

Молодой человек приятной наружности, в котором угадывался тот самый партнер Перышкиной по танцам, вслед за благочинниками покинул сани и поклонился Люсеньке, а затем и встал с ней рядом.

Иван обмолвился о Сергее и подмигнул видящей, показывая тем самым, что в курсе перемен в жизни друга. Он был рад за него, о чем и сказал.

За беседой Тиса краем глаза посматривала на Люсю и барона. Парень с титулом был обходителен, даже надолго приложился к ручке девушки, однако та особого расположения не выказывала.

– Мы на каток едем, давайте с нами? – предложил Павел, подкрутив ус пальцем. Похоже, он слегка навеселе.

Барон поддакнул, косясь на Люсю.

– Разве вы не на службе, уважаемые? – фыркнул Климентий.

– У нашей пятерки законный отгул, – задрал нос Алешка.

– Вы нашли оборотней? – полюбопытствовал Строчка.

Тиса с интересом ждала ответа.

Благочинники переглянулись, и достался бы Алешке подзатыльник от Ивана, если бы он вовремя не увернулся.

– Болтун! Растрепался на балу! – ругнулся Иван. – Простите, Тиса Лазаровна, нам запрещено говорить о служебных делах.

Войнова рассмеялась.

– Молчите тогда уж.

– Нет, вам по секрету скажу, – прошептал Павел ей на ухо, – с учетом, что никому не проговоритесь. Не нашли мы их. Эти хори будто под землю провалились!

Иван толкнул приятеля под бок локтем.

– Ладно-ладно, – усач развел руки в стороны, мол, простите, барышня, молчу по долгу службы. – Так как насчет катка? Давайте, места найдутся! – И смело приобнял девушку за талию.

– Будет весело! – пообещал Алексей.

Тиса опять почувствовала на себе взгляд, даже меж лопаток зачесалось. Да что ж такое? Кто-то из прохожих?

– Нет, ребята, к сожалению, не располагаю временем. – Она отстранилась от веселого благочинника.

– Люся с вами поедет, – снизошла до разговора до сего момента горделиво молчавшая Клара. – Ты же хотела на каток, верно?

Брюнетка намекала, что Перышкиной нужно сесть в сани и продолжить общение с бароном. Однако Люсенька решила поступить по-своему.

– Я не поеду, – она сжала муфточку, – у меня срочные дела.

– Другие дела подождут. – Образцова махнула рукой.

– Спасибо, но мне правда некогда сейчас.

– Очень жаль. – Барон приложился губами к ручке Перышкиной, наклонился и что-то шепнул на ухо, отчего та прошептала: «Простите, потом как-нибудь».

– Эй, может, поедем уже?! – Выкрики ожидающих в санях заставили благочинников и барона вернуться в их честную компанию, чтобы продолжить путь к катку.

– И что за срочное дело у тебя? – напустилась на подругу Клара, когда сани исчезли за поворотом. – В аптеку? Мешаться под ногами?

– Нет. Мне надо навестить одного хорошего друга, – ответила та и улыбнулась так светло и счастливо, что у брюнетки на несколько секунд отнялся язык. Этого хватило, чтобы Люся помахала друзьям и поторопилась перейти на другую сторону дороги, влившись там в толпу прохожих. Ноги несли ее в пекарню Творожковых.

«Все же решилась», – подумала Тиса, проводив подругу взглядом.

– Пора и мне бежать в аптеку, – засобиралась она, вспомнив о времени.

Распрощавшись с оставшейся троицей, видящая уже прошла шагов десять, когда ее нагнал Ложкин, держа в руках дамскую перчатку.

– Вы уронили.

– Ой, спасибо, – поблагодарила и потянулась за своей вещью.