В тишине звук автомобильного сигнала показался оглушительным, хотя машина Луке была от них в ста пятидесяти метрах, не меньше.

В ту же секунду Никола зажег лампу и включил дрель. Работа заняла не больше минуты.

Эмили помогла ему держать раму с взрывчаткой, пока он всаживал в отверстия болты-экспандеры. Спасибо чертежам: они оказались на удивление точными. Ай да управление недвижимостью!

Сквозь непрерывное гудение она услышала голос Луке.

– Сюда кто-то идет, я вижу человека. Вышел из центрального шлюза, идет к воротам. Я даю задний ход, он уже близко.

Клаустрофобия. Зверь в клетке. Если не выведут во двор на прогулку или, по крайней мере, в зарешеченную клетку, похожую и по форме, и по размерам на ломоть торта, он может не выдержать.

На улице темень. Лампу в потолке они вечером гасят.

Это очень важно. Лампу каждый вечер гасят. Это входит в его план.

У кого-то сработала сигнализация – машина непрерывно гудит. Как зверь, воющий в такт никому, кроме него самого, не слышному ритму. Наверное, здесь, как и в Сальберге, рядом жилой район.

Плевать на темноту. Наоборот – полтора часа назад его раздражало солнце: оно опускалось к горизонту слишком медленно.

Фольга. Алюминиевая фольга от восьми бутербродов: ланч, ужин, ланч, ужин.

Каждый кусок аккуратно разглажен на полу ногтем, складки ликвидированы. Он разрывал фольгу на полоски. Старался: полоски должны быть как можно более ровными. Немного фольги бросал в мусор, чтобы не вызывать подозрений. Что-то там блестит в ведре – и ладно.

Аккуратно скрутил полоски в жгуты и связал. Получился длинный шнур. Токопроводящий, как он надеялся.

Высоченный Тедди перевернул ведро-парашу и встал на него. Достал до потолка.

Замечательно.

Выкрутил лампу.

Алюминиевый провод, как паучья нить, тянулся от патрона к металлической рукоятке двери.

Кто-то нажимает кнопку выключателя, берется за ручку и…

Если повезет. Тедди ничего не понимал в электротехнике. Единственное, что он делал своими руками в тюрьме, – скворечники и парковые скамейки. Но даже он понимал – пятьдесят на пятьдесят. Молился, чтобы фаза была подключена к резьбовому патрону, а не к пупочке на дне. Там проводник не закрепить.

Клеенчатый матрас казался липким, в голове стучало. Он заявил Меченому, что сохранил копию жесткого диска «в облаке» – этому выражению его научил Луке. До поры до времени он спас Сесилию. Но понятия не имел, сколько времени уйдет, чтобы разоблачить его ложь. Он понятия не имел, что показал их поганый детектор. Он вообще ни о чем не имел понятия.

Как это все произошло? Цепь событий, в результате которых он опять оказался в камере. А может, судьба. Это похищение человека, в котором он принял участие… да нет, не принял участие, а был главным исполнителем… Это похищение, особенно сейчас, мучило его невыносимо. Скольким хорошим людям он испоганил жизнь… и теперь опять в клетке. Может, наказание за грехи, а скорее всего – те же самые силы, которым он когда-то преданно служил. Как же все начиналось? Он и Деян. Он и Исак. Он и остальные ребята, выросшие в пригородах Стокгольма.

Воспоминание: сколько ему было лет? Четырнадцать?

Играли в биллиард. Говорили о всякой ерунде – о правилах eight-ball[103], что неплохо бы проучить этих фраеров из параллельного класса, о голах Хенке Ларссона в чемпионате Швеции. Через несколько недель каникулы. Оценки у всех – из рук вон. Половина предметов вообще не зачтена. Но предвкушения лета оценки не портили. Это лето будет самым лучшим из всех.

В биллиардную вошел парень постарше. Золотая цепочка, или лучше сказать – цепь, не меньше килограмма.

– Вы, ребята, сербы или как? – обратился он к Тедди. – Могу я попробовать?

Такому сказать «нет» – язык не повернется. Парень взял у Тедди кий, согнулся и ударил. Шар, подпрыгнув, вылетел за бортик и тяжело упал на пол.

Тедди и Деян отпрыгнули в сторону. Они знали этого парня. Он был постарше, лет девятнадцати, и уже отсидел год.

– Ну и кий у вас, – сказал он. – Вы хоть бы намелили его, что ли… Кстати, пойдете с нами сегодня?

– Куда? – спросил Тедди с надеждой.

– Есть одно дело… нам нужны люди на стрёме. По красненькой на каждого.

«По красненькой»! Тедди и Деяну не нужно было никаких красненьких, лишь бы поучаствовать. Плевать на деньги.

И все же: надо держать фасон.

Тедди, ни слова не говоря, принял у парня кий, коротко прицелился и засадил четверку в среднюю лузу: ни дать ни взять – чемпион мира по снукеру.

Деян переминался с ноги на ногу – с нетерпением ждал, что скажет Тедди.

А Тедди медлил.

– Пойдем, – наконец произнес он. – Но не по красненькой, а по куску на брата.

Парень подошел к нему вплотную.

– Ты мне нравишься, брат. В тебе есть штырь. Можешь сделать у нас неплохую карьеру. Я – Иван, – он протянул руку для пожатия…

Где-то по-прежнему выла машина. Ну нет, он здесь не останется. Ему надо повидать племянника. Ему надо не повидать его, а видеться с ним постоянно. Парню нужен старший друг.

Он должен увидеть Эмили. Без нее холодно и одиноко.

Тонкий алюминиевый жгут покачивался в темноте.

Снизу послышался грохот. Он подошел к окну. Сколько ни вглядывался, ничего не увидел.

Темно.

В ушах шумело. Луч света от лампы на лбу с трудом пробивался сквозь облака пыли. Какие-то складские полки вдоль стен.

Дверь разлетелась на куски, как «Лего». Никола и Эмили стояли за углом, метрах в пятнадцати, так что самого взрыва Никола не видел. Но грохот был почище, чем тогда в супермаркете.

Они в здании. Темный коридор, единственный источник света – налобные фонари. Бетонные стены.

Эмили беспрерывно бубнила что-то в телефон. Никола слышал только обрывки разговора.

Она шла первой, показывала дорогу.

Никола держал пистолет Тедди двумя руками перед собой и поводил из стороны в сторону, как какой-нибудь Мартин Бек в шведских потугах на триллер.

Лестница ведет наверх. Странное эхо: то есть, то нет. Конусы света мечутся от стены к стене.

Как обстояло бы дело в лучшем из миров? Тедди в камере, один надзиратель – а зачем больше, если камера заперта? И тут Луке начинает сигналить. Надзиратель срывается с места и гонится за Луке. Камеру никто не охраняет.

Это оптимистичный сценарий.