Эмили в обществе Тедди, Сесилии и Лиллан пошла в ресторан напротив. Заказала антрекот с помм фри, но аппетит так и не появился. Остальные тоже не прикасались к еде.

Она вздохнула.

– Как есть, так есть. Попробую сделать все, что могу. Но вы и сами поняли: ситуация довольно мрачная.

Тедди хотел с ней о чем-то поговорить, но она помахала рукой: сейчас не успею. Слишком много всего.

Эмили вышла из ресторана.

Он проводил ее взглядом: подошла к углу ратуши, остановилась и закурила.

В полном одиночестве.

Тедди, как всегда, заправил под верхнюю губу мешочек снюса и сунул в рот жвачку.

Его в эти дни тоже допрашивали. Несколько раз. Хотели узнать, по какой причине его и женщин держали в заброшенной тюрьме. Тедди рассказал все, что мог, старательно избегая ниточек, которые вели бы к Матсу Эмануэльссону и смертельно опасному винчестеру.

Сам думал только об одном: кто этот полицейский со шрамом? Полицейский, которого неизвестный спаситель застрелил на глазах у Эмили…

Настало время допроса обвиняемого. Беньямина.

Начали как обычно: судья попросил его рассказать все своими словами.

– И если вам нужна пауза, не стесняйтесь. Мы знаем, что у вас проблемы со здоровьем.

Беньямин спрятал руки под столом, между колен. Не надо быть психологом, чтобы видеть, в каком он напряжении, как фиксирован его взгляд на какой-то точке за спиной судьи. Эмили сказали, что он принимает сильные транквилизаторы.

Может, так и лучше.

– Значит… да… значит, вот что… – начал Беньямин. Тедди испугался: выдержит ли парень такую нагрузку. – Я не особо помню… не помню, в общем, что было перед аварией.

– Ретроградная амнезия, – кивнул судья и пояснил: – При травмах головы пострадавший часто не помнит предыдущие события. Рассказывайте, что помните.

– Я приехал туда, чтобы встретиться… повидаться с одним знакомым. Имени назвать не могу. И там был еще один знакомый. Себастьян, по прозвищу Себбе. Потом что-то случилось… мне очень жаль, я не могу вспомнить, как ни пытался. Только… две картинки помню. Смутно. Одна: на полу лежит человек, лицо в крови. Другая: машину заносит на повороте… и удар. Изо всех сил пытался вспомнить… и понять, почему отшибло память. Врачи говорят, после сотрясения мозга… да вы уже объяснили. Единственное, что знаю твердо: я никого не убивал. Больше мне нечего сказать.

У Тедди отвалилась челюсть. По рассказам Эмили, Беньямин ни разу за все время не говорил так много и так связно. Значит, если не Матс, все-таки Себбе… темные круги под глазами у Микаэлы наверняка станут еще темнее. Даже Кум – и тот наверняка огорчится.

Тедди прекрасно понимал, почему Беньямин скрывает, что он был в доме на Вермдё с Матсом. Боится раскрыть тайну ложного самоубийства отца.

– Спасибо, – сказал судья. – Обвинитель может задавать вопросы.

Началось.

Прокурор Анника Рёлен расправила несколько бумажек на своем столе.

– С кем вы были в доме в Вермдё?

У Беньямина такой вид, будто он сейчас расплачется.

– С Себбе и еще с одним человеком… но имени его я не могу назвать.

– Почему вы не можете назвать его имя?

– Потому что… просто не могу – и все.

Анника кивнула – как показалось Эмили, довольно. Ответ ей понравился.

– Как вы попали в дом?

– Когда вы попали в дом?

– Есть ли в доме принадлежащее вам имущество?

На большинство вопросов у Беньямина ответов не было. Он не помнил. Несколько раз опять подчеркнул: на этот вопрос я не буду отвечать.

Шло время. Обвинитель начала уточнять детали его лаконичного рассказа.

– В чем вы были одеты?

– Что вы сделали с одеждой перед тем, как сесть в машину?

– Кто такой Себбе?

Беньямин бормотал одно из двух: либо «я не помню» либо «не могу ответить».

Обвинитель продолжала подкидывать дрова в и без того ярко горящую печь.

– Вы спали в этом доме?

– Что вы делали накануне?

– Почему ДНК убитого найдено на выкинутой вами одежде, которую нашли в лесу?

Беньямин только качал головой.

Минуты становились часами. Председатель предложил сделать перерыв.

Вышли на улицу. Эмили перешла улицу, встала на том же, что и в тот раз, углу и закурила.

Интересно, о чем она думает?

После паузы Анника Рёлен продолжила в том же духе:

– Почему вы сменили одежду?

Беньямин вздохнул:

– Не помню, чтобы я менял одежду.

– Наводящий вопрос, – реплика Эмили адресована судье.

Анника сделал вид, что не слышала ни ее возражения, ни ответа Беньямина.

– Насколько близки вы были к этому убитому вами Себбе?

– Наводящий вопрос, – резко и с нажимом повторила Эмили.

Анника Рёлен усмехнулась, но настаивать на ответе не стала. Начала спрашивать про дом. Знает ли подсудимый, кому этот дом принадлежит.

И под самый конец вернулась к убийственному вопросу – почему Беньямин не хочет рассказать, с кем он был в доме в Вермдё в день убийства.

– Не «не хочу», а не могу. Не могу, – с отчаянием в голосе повторил он.

– Вас обвиняют в убийстве.

– Я знаю.

– Я так поняла, что есть человек, который мог бы свидетельствовать в вашу пользу. Так?

– Можно и так сказать.

– И вы, несмотря на это, отказываетесь назвать его имя? На мой взгляд, это очень и очень странно. Более чем странно.

Беньямин глубоко вздохнул. Тедди заметил: он покосился на Лиллан.

– Мне очень жаль. Но я не могу. Не могу назвать его имя.

Обвинитель повернулась к судье.

– У меня больше нет вопросов.

Внезапно наступила мертвая тишина.

Тедди вглядывался в лица членов суда. На их лицах приговор читался еще более ясно, чем на профессионально бесстрастном лице обвинителя: виновен в убийстве.

Судья сделал какую-то пометку.

Время заканчивать работу. На сегодня.

Скрип двери в притихшем зале показался оглушительным. В дверь для публики вошел человек. Лысеющий, в круглых очках. Бородка. Брюки «чинос», белая сорочка. Он, не останавливаясь, направился к креслу для свидетелей.

Все обернулись.

Судья поднял глаза.

– Я заявляю себя как свидетеля.

Анника Рёлен чуть не подпрыгнула на стуле.