Сознание Грышгана улетало вместе с последней буквой, а Служитель был удивлен. Он был крайне удивлен: Тынгыру было полвека, когда он произнес древний клич. А этому всего лишь два с половиной десятка зим.

Молодой орк умер, зная, что он стал Верховным Вождем. Зная, что он теперь имеет право вести свой народ. Но было уже поздно…

– Грышган, брат мой, очнись! – Великан Угрришат пытался привести в чувство своего побратима всеми известными ему способами.

Орк открыл глаза. Над ним простиралось голубое небо, не запятнанное ни одним облаком. Солнце отдавало земле мягкие, теплые лучи и грело холодную землю. Где-то совсем близко шумело море, и ветер приносил запах соленой морской воды.

– Ну же, Грышган…

– Я что, снова жив? – прохрипел орк.

– Что значит «снова»? – с облегчением вздохнул Угрришат.

– Я же был мертв… сначала меня убил морской змей, затем Служитель…

– Брат, я не знаю никаких служителей, – сказал побратим, закутывая его в теплую медвежью шкуру. – Ты пять дней назад бросился в море. Я каждый день выходил на скалу в надежде тебя увидеть. Сегодня на рассвете ты появился прямо на этих камнях. Я не видел, как ты смог залезть на отвесную скалу, как смог выбраться из кипящего моря…

– Спасибо тебе, брат, что верил в меня, что не ушел.

– Еще пара подобных слов, морда зеленая, и я точно уйду, – усмехнулся Угрришат. – Что теперь?

– Теперь я поведу народ…

– Ты справился?! – радостно закричал побратим.

– Справился… – Грышган содрогнулся от воспоминаний о том, чего ему это стоило…

* * *

Впереди опять стояли могучие деревья леса Ар-Кхаша. Здесь ничего за эти дни не изменилось: все так же спокойно пели птицы, ветер колыхал листья и ветви. Лишь одно было иным: взгляд главной воительницы. Все-таки она не предполагала, что Грышган вернется, хотя и молила Х’анана вернуть его.

– Ну, здравствуй, Возжелавший-стать-первым, – дрогнувшим от волнения голосом сказала она.

– Ты помнишь, о дева войны, что я сказал тебе при нашей последней встрече? – с каменным спокойствием на лице спросил Грышган.

– Ты сказал, что вернешься за мной.

– Я сказал, что вернусь за тобой, – словно эхо, повторил Грышган.

– Ты изменился, – сказала орчиха, подходя близко, совсем близко.

Орк и сам знал, что он изменился: после того как он пришел в себя на краю утеса, само его лицо стало другим. Шрамы сделались глубже и длиннее, появилась сеть морщин, несколько прядей поседели, но глаза стали еще чернее. И взгляд, как и его хозяин, утратил любой страх. Ведь после того, как ты узришь свою смерть, тебе нечего уже будет бояться в этом мире.

– Я знаю, мои волосы…

– Я не про это, – тихо сказала женщина, ее серые глаза сводили его с ума. – Тогда, шесть десятков дней назад, мальчишка спугнул моего тролля. Теперь я вижу великого воина, который привел к моему лесу многотысячное воинство.

– Хочешь ли ты, Урр’ана, скрестить со мной дух? – Слова и сейчас тяжело давались орку. Ему было бы легче убить двух горных троллей, чем снова сказать это. – Пойдешь ли со мной?

– Я готова скрестить с тобой дух, и я пойду с тобой, куда бы ни привели тебя твои тропы.

– Даже если это будет стезя смерти, выложенная костьми и омытая кровью?

– На то воля Х’анана… – орчиха запнулась, – и моя тоже.

Поиски счастья ведут не туда,

Чего мы хотели и ждали.

За дверью запретной таится беда -

Ты веришь всему, что сказали?

Замок на двери, ключ в руках – отпереть,

Что там ты стремишься найти?

Не бойся. Войди. Поспеши умереть!

Забудь… Отойди… Вынь ключ и уйди.

Надпись на двери покоев Архимага Тиана в Асхиитаре

25 мая 652 года. Гортен

На темнеющем небе загорались звезды. Небесные огни глядели на задумчивого сухощавого старика, что брел по дороге, шлепая разбитыми, стоптанными сапогами. Весь вид странника был до того жалок, что принять его за нищего не составило бы труда. Ветер развевал до жути потрепанный черный плащ – в своих вечных странствиях хозяин износил его до дыр, а подол представлял собой нечто совсем уже невообразимое – края одеяния растрепались и были изорваны на куски. В руке путник сжимал край зеленой грязной и латаной-перелатаной остроконечной шляпы, что выдавала в нем волшебника. Короткие седые волосы были немыты, а дорожная пыль укутала, словно платком, все изъеденное морщинами хмурое лицо. За плечами висел дорожный мешок, а длинный деревянный посох, свитый из винных лоз, на который он опирался при ходьбе, напоминал скорее просто подобранную в чаще ветку, нежели инструмент чародейской науки.

Старик оторвал взгляд от звездного неба и перевел его на высокие стены и бастионы столицы северного королевства.

– Эх, давненько я здесь не был, – прошептал он, – давненько.

Впереди из вечернего сумрака выплывали сотни ярких огней большого лагеря, что расположился под стенами Гортена. Издали казалось, будто великий город окружен широким кольцом зажженных свечей, отдающих дань погибшим в боях во время войны. Такого многолюдства, как сейчас, столица не знала никогда.

Когда до ближайшего шатра оставалось около двух десятков шагов, над деревьями раздался шум крыльев и громкий орлиный клекот. Странник поднял голову и в лунном свете различил двух больших существ, которые спускались к нему из поднебесья. Два чудовища, два диких зверя, послушные тем не менее воле своих хозяев, два грифона опустились на тракт прямо перед стариком. На обоих сидели всадники. Один из них держал в руке горящий факел, в свете которого можно было различить инкрустированные золотом и драгоценными камнями изящные доспехи, идеально облегающие статные фигуры, длинные, сливающиеся с ночной теменью плащи, роскошную сложноременную сбрую. Факел был необходим – стражи так хорошо не видели в темноте, как их орлиноглазые чудовища.

Не слезая со спины зверя, главный из этой парочки передал факел товарищу, обнажил меч и направил грифона на незнакомца. Зверь начал хищно рвать воздух длинным, чуть изогнутым клювом. Старик увидел перед собой вертикальные птичьи зрачки, длинную белоснежную гриву и подобный остро отточенному лезвию клюв. Огромный, раза в два больше лошади, грифон походил на изголодавшегося озлобленного пса, которого спустили с цепи. Но хоть зверь был уже совсем рядом, путник не отступил ни на шаг.

Удивленный его спокойствием воин придержал грифона. Тот застыл, словно пес, изготовившийся к прыжку, ждущий лишь команды, чтобы наброситься на чужака. Второй зверь все так же стоял чуть позади, не приближаясь.

– Кто ты, незнакомец? – потребовал ответа резкий голос из-под капюшона. – Какова цель твоего визита в Гортен? И почему ты идешь ночью?