Мариам Га-Леви была глубоко тронута просьбой Зейнаб. Да, этаженщина — добрая мать…

— Я выполню твой завет, моя госпожа. Верь мне, — пообещалаона. — А как звали твою дочь?

— Принцессу звали Мораимой. — Голос Зейнаб прервался, а наглаза навернулись слезы — она все еще не в силах была выговорить имя дочери,при этом не расплакавшись… Да, Зейнаб уже понимала, что Мораима скончалась бытак или иначе, но все еще терзалась виною за то, что не была в этот тяжелыймомент рядом с ребенком…

— Я провожу Мариам Га-Леви на кухню, — вовремя вмешалсяНаджа. — К тому же ей надо осмотреть ее комнаты, госпожа. И, поманив Мариампальцем, Наджа поспешил прочь, давая госпоже возможность овладеть собою.

— Она любила свое дитя… — понимающе кивнула Мариам Га-Леви.

— Мы все любили маленькую госпожу Мораиму, — тихо промолвилНаджа.

Гардероб невесты положено было обновить полностью. Апоскольку Зейнаб взяла на себя заботы об устройстве хозяйства Нази и прочих егонуждах, то Хасдай в свою очередь озаботился приданым невесты: он и оплачивалрасходы, и подыскивал искусных портних. Вскоре мастерицы прибыли в дом, куданавезли уже уйму роскошных и ярких тканей. Надобно было нашить множествосорочек, панталон, кафтанов, накидок, покрывал, и Бог еще знает чего… Каждаявещь заботливо и искусно расшивалась серебром и золотом, отделываласьбесценными геммами. Теплые зимние одежды простегивались или подбивалисьдрагоценными мехами. Приезжал дамский башмачник, чтобы снять мерку с изящнойножки Зейнаб — ведь молодая женщина, которой вскоре предстояло стать супругойкнязя Малики, должна была быть изысканно обута! Работа кипела вовсю — и вот ужечерез полмесяца все было готово.

Хасдай сделал Зейнаб свадебный подарок — дивное колье,усыпанное бриллиантами и чистейшей воды сапфирами:

— Я ведь до сих пор ничего тебе не дарил… Мне бы это и вголову не пришло, не спроси меня сам калиф о том, что я подарю тебе на свадьбу…

Зейнаб была потрясена его щедростью:

— Я не знаю, что и сказать, господин мой… Это дивныйподарок!

— Абд-аль-Рахман тоже прислал что-то для тебя. — И Хасдайвручил Зейнаб небольшой бархатный мешочек.

Развязав его, Зейнаб высыпала содержимое себе на ладонь — иослеплена была блеском и сиянием сказочных самоцветов. У нее перехватилодыхание — это было целое состояние!

— Поблагодари его от моего имени, но передай ему вот ещечто… Что самый желанный дар для меня был тот, о котором я единственный разпросила его… Скажи ему, что я скорблю всем сердцем — ведь я не смогла егоуберечь…

Некоторое время они молчали. Потом Зейнаб встряхнула золотойголовкой и сказала:

— А ведь и у меня для тебя есть прощальный подарок, Хасдай.Но сперва пойдем и искупаемся вместе.

Новая прислужница Зейнаб — девушка, окрещенная Раби, —одновременно постигала и новый для нее язык, и обычаи… Неизвестно, что былотрудней: ломать язык, с трудом выговаривая слова незнакомого наречия илиприслуживать в бане обнаженным мужчине и женщине одновременно… Щечки девушкипылали, и жар от раскаленной каменки тут был вовсе ни при чем. Но за короткоевремя Раби успела уже всем сердцем привязаться к госпоже и готова была сделатьдля нее все — даже обнажиться, выполняя свои обязанности банщицы, передпосторонним мужчиной.

Раби заранее предвкушала путешествие — Зейнаб уже рассказаладевушке о предстоящем браке. Раби пытала госпожу:

— А что, там, куда мы едем, все тоже в бане голышом ходят,госпожа?

Зейнаб кивнула с озорным блеском в глазах и, повернувшись кХасдаю, сказала:

— Бедняжка Раби еще совсем дикарка… Наджа с хохотомрассказывал мне, как в первый раз привел ее в баню — она наотрез отказываласьраздеваться! Он в лепешку расшибся, уговаривая ее — ведь она практически непонимает языка! И вот, вконец отчаявшись, он взял да разделся сам… Раби же свизгом выскочила в сад, а бедный Наджа вынужден был одеться и прийти ко мне,умоляя разыскать беглянку и объяснить ей, что так положено и нет в этом «ничегонепристойного…

Хасдай от души расхохотался:

— Этот мучительный румянец вовсе ее не красит — да еще этароссыпь веснушек… Думаю, мне следует всеми силами сдерживаться, чтобы ненапугать бедняжку до смерти — ну, ты понимаешь, о чем я…

Зейнаб отпустила Раби, и они вдвоем с Хасдаем воротились вспальню. Там изумленный Нази обнаружил дивной красоты юную женщину. Она быласовершенно обнажена. Кожа ее, молочно-белая, контрастировала с дивными чернымикудрями, а яркие фиалковые глаза так и лучились… Хасдай-ибн-Шапрут ошеломленноуставился на нее — и вдруг ощутил уже знакомое ему волнение крови… Он погляделна Зейнаб.

Она ответила ему нежной улыбкой.

— Это Нилак. Она персиянка, живет на Улице Куртизанок вгороде. Она станет навещать тебя каждую среду и воскресенье. Постарайся незабывать об этом, Хасдай, и не томить девушку одиночеством, — поддразнила егоЗейнаб. Затем взяла его за руку:

— Иди сюда, мой господин… Сейчас мы с Нилак подарим тебеминуты блаженства… — Она подвела Нази к постели, и они все втроем улеглись нанее.

— Поцелуй девушку, — велела ему Зейнаб.

К своему собственному удивлению, Нази сам этого жаждал. Онзаключил Нилак в свои объятия и губами нашел ее рот. Дыхание девушки былосвежим, а поцелуй — опьяняюще-страстным… Тело ее издавало аромат сирени.Разомкнув объятия, он спросил:

— Ты умеешь говорить, Нилак?

— Разумеется, господин мой Хасдай, — рассмеялась она. Смехее был звонок и заливист, словно журчанье ручейка, бегущего по цветнымкамушкам, а голос благозвучен и мелодичен. — Я польщена тем, что госпожа Зейнабвыбрала именно меня, чтобы служить тебе…

Нази снова взглянул на Зейнаб, протянул руки и обнял ее. Онамедленно потянулась к его губам и нежно поцеловала его. Хасдай вдруг отчетливоосознал, что никогда прежде и не воображал себе, что может оказаться в подобнойситуации… Переводя взгляд с одной красавицы на другую, он честно сказал:

— Я потрясен, милые мои, но понятия не имею, что делатьдальше… У меня всего лишь пара рук, да вот еще губы, ну и…

Женщины звонко рассмеялись, а Нилак сказала:

— Предоставь все нам, мой господин. Ты вскоре убедишься, чтос легкостью ублажишь нас обеих… — Гибким движением скользнув из его объятий,она окутала его облаком своих черных волос и, взяв в рот его член, приняласьпосасывать…

А тем временем Зейнаб, нежно обхватив голову Хасдая,дразнящим движением проводила язычком по его губам… Губы его раскрылись — игорячие языки переплелись, играя. Одновременно руки мужчины нашли нежную грудьи принялись ее ласкать… Голова Хасдая шла кругом от невероятных ощущений.Зейнаб чуть приподнялась — и пальцы его тотчас же нашли венерин холм, прониклимеж потайных губок, стали умело ласкать тайную жемчужину, время от временипогружаясь в горячие недра, имитируя движения члена…