— Вот и готово… — сказала Нилак. И, пока она опускалась навозбужденный член, мало-помалу вбирая его в себя, Зейнаб вытащила из-под головыи плеч Хасдая все подушки. Руки его инстинктивно потянулись к высокой грудиНилак, а Зейнаб тем временем присела на корточки, предоставив все своисокровища губам и языку Нази. Горячий и искусный язык тотчас же стал порхатьвзад-вперед по крошечному средоточию женственности, твердевшему и наливавшемусяпрямо у него на глазах. Сердце Нази бешено колотилось. Все чувства еговоспламенились. Сознание его время от времени затуманивалось — столь сильны инеобычны были эти сладострастные ощущения… Любовный сок извергнулся из егочресел с силой, неведомой прежде… Обе женщины уже стонали и вскрикивали отнаслаждения — и вот все трое распростерлись без сил на ложе, сплетясь в единыйклубок, истомленные и удовлетворенные…

Когда, наконец, сердце Зейнаб перестало колотиться, словнопойманная пташка в силках, она спросила Нази:

— Так ты согласен, чтобы Нилак навещала тебя, господин мой?— Она нежно улыбнулась Хасдаю.

— Разумеется, я буду счастлив, — страстно воскликнул он,вновь заключил девушку в объятия и поцеловал ее сочные губы. — Ты сегодняподарила мне минуты счастья, Нилак. Я рад буду видеть тебя здесь.., после тогокак госпожа Зейнаб уедет.

— Благодарю тебя, господин мой, — учтиво и нежно отвечалаНилак. Затем, поднявшись с ложа, она выскользнула из спальни.

— Она вернется? — спросил Нази Зейнаб. — Она совершенновосхитительна — и вместе с тем так непохожа на тебя, Зейнаб! Да, я всяческиотнекивался, но теперь сердечно благодарен тебе за то, что ты отыскала мне ее…Уверен, мы проведем с нею немало сладких ночей.

— Нынче она не воротится, мой господин, — отвечала Зейнаб. —Я лишь хотела, чтобы впервые вы с нею встретились в моем присутствии, чтобы тыболее не стеснялся незнакомки. Ты был великолепен, господин мой. Я была хорошейнаставницей…

А утром, проснувшись, Зейнаб не обнаружила подле себяХасдая, но на подушке лежал свежесорванный цветок — белая пышная гардения.Зейнаб улыбнулась с нежностью. Какая жалость, что Хасдай не собираетсяжениться! Он настоящий романтик! Она от всего сердца надеялась, что юнаякуртизанка Нилак сумеет оценить Нази по достоинству — но, возможно, Хасдай и нераскроется перед Нилак так, как перед нею, Зейнаб, первой женщиной, с которойрука об руку вошел в дивный мир страсти…

Зейнаб увиделась с Хасдаем лишь через двое суток, в деньсвоего отъезда. А предстояло ей проплыть вниз по Гвадалквивиру до самого устья,затем посуху добраться до Джабал-Тарака, пересечь воды пролива и оказаться ужев Ифрикии, где ее должны были со всеми почестями встречать посланные из Малики.Все ее приданое и пожитки были уже погружены на борт корабля, носящего громкоеимя» Абд-аль-Рахман «. Наджа, Аида и Раби были вне себя от волнения, когдаприехал Нази с пышным эскортом, дабы препроводить Зейнаб на борт судна.Хасдай-ибн-Шапрут явился во всем блеске — в прекраснейших парчовых одеждах,изукрашенных жемчугом и бриллиантами, а на гордой голове его красовалсяроскошный тюрбан.

— Нам надо успеть до отлива, госпожа, — почтительно сказалон и помог Зейнаб сесть в крытые носилки.

Когда они добрались до гавани, он лично проводил ее вспециально оборудованную для нее каюту.

— Калиф лично посоветовал избрать такой маршрут — моречастенько штормит поздней осенью. Корабль отплывет от Джабал-Тарака не ранее,чем установится хорошая погода. Мы оба от всего сердца хотим, чтобы твоей жизниничто не угрожало, Зейнаб.

— А не было ли ответа от Карима? — полюбопытствовала она.

Хасдай покачал головой:

— Князь Малики не имеет ни малейшего представления о том,кого великий калиф посылает ему в качестве невесты, Зейнаб. В этом изаключается наша невинная шутка — искренне надеюсь, что ты простишь нас… ЗнаяКарима, я уверен, что он вне себя от злости: ведь не может же он отказаться отневесты, которую посылает ему сам владыка! Воображаю себе, как он будетпотрясен, когда увидит ту единственную, которую всем сердцем любит… — Назипритянул к себе Зейнаб и запечатлел на ее челе отеческий поцелуй:

— Да хранит тебя Господь, надзирающий за всеми нами! Даблагословит он твое путешествие и твое будущее счастье! Я никогда не забудутебя, моя дорогая. — Хасдай отступил на шаг и, кинув на Зейнаб прощальный взор,почтительно склонился и вышел из каюты.

Слезы неудержимо заструились из-под век Зейнаб. Он был еелюбовником, ее добрым другом… Она будет скучать по нему. И если бы не егонеобыкновенная проницательность и столь же поразительная сердечность, не плылабы она теперь навстречу любимому…» Я никогда не забуду тебя, Хасдай «, — тихомолвила Зейнаб ему вслед. Снаружи послышались крики матросов — они ужеотвязывали канат, удерживающий корабль у пристани… Сердце ее вдругпреисполнилось сладким волнением. Она возвращается домой. Домой, в Малику. Ксвоему Кариму!

— Невеста? Калиф шлет мне невесту? — Карим-ибн-Хабиб, князьМалики глядел на своего визиря Аллаэддинабен-Омара беспомощным взором.

— Да, мой господин, — неумолимо отвечал тот. — Калиф пишетчерным по белому, что, по его мнению, тебе следует незамедлительно жениться ипродолжить свой славный род — ты ведь последний мужчина из рода ибн-Маликов. Онпишет также, что давняя преданность твоей семьи должна быть достойновознаграждена. Посему он решил самолично избрать для тебя достойную невесту.Она будет здесь примерно через месяц, господин мой.

— Но ведь я ясно сказал Хасдаю-ибн-Шапруту, что не намеренболее жениться! — Карим разгневался: он чувствовал, что без вмешательстваХасдая тут не обошлось. — Также припоминаю, что уведомил Нази о том, чтонаследником моим станет сын покойной сестры. Почему он не передал, моих словкалифу, Аллаэддин?

— Возможно, он и сделал это, мой господин, — отве чалвизирь. Он не был уверен, что следует доводить до сведения князя однумаленькую, но важную подробность: хотя письмо и подписано рукою калифа, нозапечатано личной печатью Хасдая, а не Абд-аль-Рахмана… Будучи осмотрительным,он предпочел скрыть это от своего друга.

— Я не желаю никакой невесты, Аллаэддин! — сказал князь. —Мне достаточно трагедии с Хатибой! Словно животное, я совокупился с нею и зачалдитя, хотя ни в грош ее не ставил! Я не смогу снова так поступить! Нет,Аллаэддин, нет! — Он был непреклонен, а сапфировые глаза лучилисьрешительностью.

— Ты не можешь оскорбить калифа! — возразил визирь. Он твойвладыка. Карим, а ты всего лишь его слу га. — Аллаэддин-бен-Омар отбросилэтикет и принялся взывать к здравому смыслу: Карим порою бывал до изумленияупрям. — Подожди, по крайности, пока не увидишься с девушкой! Я знаю, что местоЗейнаб никто в твоем сердце занять не властен, добрый мой друг, но вдруг этойдевушке удастся доказать тебе, что в сердце твоем хватит места и для нее?Только не отталкивай… Карим перебил друга: