— Хочешь сказать, что я обязан принять эту.., эту женщинулишь потому, что ее посылает мне сам калиф Кордовы? Но это вовсе не означает,что я должен с нею спать!

— Ты спятил? — вскричал визирь. — В письме ясно сказано, чтоневеста твоя пользуется благосклонностью самого калифа Абд-аль-Рахмана! Если тыне станешь относиться к ней.., ну, подобающим образом, она же пожалуется ему!

— Если я ей это позволю. — Карим был неумолим. — Да, онабудет жить в гареме, гулять по садику, но выходить никуда не сможет. Кстати,ничего особенного в этом нет — это вовсе не притеснение, а обычный мавританскийобычай. А помощью слуг она не сможет воспользоваться — они убоятся моего гнева,Аллаэддин. Она будет беспомощна…

Да, — Ты и вправду безумец, — отвечал визирь.

— Вовсе нет. Я — князь Малики. И никто не вправе принуждатьменя взять в дом жену, а уж тем более обрюхатить ее! Я не племенной жеребец, адевушка, кто бы она ни была, вовсе не кобыла! Я не могу так, Аллаэддин! Да какты мог такое даже предположить? Ты счастливец — обрел, наконец, свою возлюбленнуюОму. Со временем, может, даже подберешь красоточек для своего гарема — но ведьне женился бы ты, прикажи это тебе кто угодно! А я с какой стати должен? Толькопотому, что я князь? Потому, что род мой в течение двух столетий верно служилвладыкам? Нет, эти доводы для меня вовсе не убедительны! И я этого не сделаю. —В голосе Карима звучали стальные нотки, ее красивое лицо было бесстрастно. — Яженюсь на этой женщине, как велит мне мой долг, — но это все, что я сделаю.

А позже, воротившись домой, визирь все выложил жене:

— Он уперся как баран. Ома! Аллах да сжалится наднесчастной, которая, волею Судьбы и калифа, должна стать его женой!

— Ты говоришь, что послание запечатано личной печатьюлекаря, а не самого Абд-аль-Рахмана. — задумчиво сказала Ома. — Какова рольНази во всем этом?.. Хасдай-ибн-Шапрут прекрасно знал, что Карим не желаетновой жены. И вместе с тем совершенно очевидно, что именно он надоумил калифапослать Кариму девушку в жены. Почему? Что-то я пока ничего не понимаю… Кто этаженщина и с какой целью шлют ее сюда? Ох, помяни мое слово, Аллаэддин, здесьвсе не так просто…

Слова Омы заронили в душу визиря сомнения и волнение,ничего, в сущности, не прояснив… Неужели между калифом и его ближайшимсоветником существует некий тайный сговор? А если существует, то в чем егосуть? А вдруг Хасдай-ибн-Шапрут пришел к выводу, что Карим неспособен правитьстраной, а эта» невеста» — на самом деле просто шпионка Абд-аль-Рахмана? Новизирь держал свои соображения при себе. Пока у него было слишком малосведений. К тому же явно не следовало подливать масла в огонь — князь и так внесебя от гнева. А долг доброго визиря сопоставить все факты, нащупать нитьправды, потянуть за нее, извлечь Истину на свет Божий — и лишь затемпреподнести ее господину…

И вот Алькасабы Малики достигло известие, что караванневесты уже в двух днях пути от Джабал-Тарака.

— Ты будешь встречать ее в Тандже? — спросил КаримаАллаэддин-бен-Омар.

— Нет. — Губы Карима чуть тронула усмешка. — Я уезжаю в горына несколько дней — поохотиться. Остановлюсь в Убежище…

— Это, должно быть, означает, что я должен выехать в Танджу,приветствовать ее от твоего имени и сопровождать до самой Алькасабы Малики? —тревожно спросил визирь.

— Да, — ответил Карим. — Все ли бумаги у нас готовы, дабысовершить это.., этот брак? — Когда визирь утвердительно кивнул, князь объявил:

— Передай их тотчас же имаму, пусть он незамедлительносовершит церемонию. Ежели женщина едет сюда, то, должно быть, она согласна наэтот брак. Ты проследишь за всем. Таким образом, когда она прибудет сюда, тобудет мне уже не невестой, а женой. Потом запри ее в гареме. А когда я вернусь,то нанесу ей визит и объясню, какой ценою заплатит она за то, что сталасупругой князя Малики!

— Карим, умоляю тебя, сжалься над этой несчастной! —взмолился Аллаэддин. — Помни: она всего лишь слабая женщина! Она — пешка вруках калифа. Это, должно быть, какая-нибудь смазливая бедняжка, попавшая вгарем владыки, или же дочка какого-нибудь вельможи, жаждущего благосклонностиАбд-аль-Рахмана… Она покорна чужой воле — у нее просто-напросто нет выбора! Небудь с нею жесток!

— Я не жесток, Аллаэддин. Да полно, разве ты ничего непонял? Снова начинается пытка… Женщину, которую я не знаю, да и не хочу знать,навязывают мне в жены. Как могу я любить ее, если мое сердце до краев полноодной-единственной, имя которой Зейнаб? Любое воспоминание о ней причиняет мненеописуемую боль… Я люблю ее. И буду любить всегда. Для меня более несуществует женщин. И хочешь сказать, что ты этого не понимаешь, старый мойдружище? Ты ведь не желал никого, кроме Омы… Аллаэддин-бен-Омар глубоковздохнул:

— Это святая правда. Карим… Но если бы Аллах не возвратилмне возлюбленную мою Ому — я нашел бы в себе силы взять в дом жену. Пусть я нелюбил бы ее так, как Ому, но есть ведь еще и долг перед старым моим отцом,перед всем моим родом… Мы с тобою давние друзья, Карим-аль-Малика, — посемуговорить я с тобою буду предельно откровенно. Ты — последний мужчина в роду.Твой долг — зачать сыновей, а долг твоей будущей жены — их родить, дабы непрервался славный род ибн-Маликов. Жизнь сыграла с тобою злую шутку — этоправда. Судьба навек разлучила тебя с твоей единственной любовью. А подумал тыо Зейнаб? Разве она не страдает? И все же она, слабая женщина, свято исполниласвой долг — вначале с калифом, а затем с Хасдаем-ибн-Шапрутом. Любил ли ееАбд-аль-Рахман так, как ты? А любит ли ее Хасдай? Зейнаб же не рыдает, словномалое дитя, у которого отняли любимую игрушку. Она делает то, что велит еечувство долга, — так же должен поступить и ты, князь. — В голосе визиря ужезвучала злость. — Пора бы тебе перестать жалеть самого себя и начать выполнятьзавет покойного родителя. Веди себя как истинный князь Малики!

Карим глядел на друга, изумленный жестокой правотою егослов.

— Просто все произошло чересчур быстро… — безнадежно бросилон. — Я еще не готов к новому браку Визирь согласно кивнул:

— Я поприветствую невесту от твоего имени, господин мой, аты тем временем побудь в Убежище, и.., да снизойдет желанный покой на твоюдушу! Возможно, калиф и поторопился — но ведь в этом нет вины твоей невесты,правда? Она едет сюда, преисполненная надежд, как всякая невеста. А если она ктому же совсем юна, то еще и напугана, и крайне взволнована. Ей же ведьпредстоит выйти замуж за неизвестного и остаток дней прожить на чужбине. Ствоего разрешения я пошлю Ому навестить ее в гареме до твоего возвращения…

— Да, — кивнул Карим. — Это будет мудро… Друзья тем жевечером отправились к верховному имаму Малики в сопровождении кади. Имаму былипредъявлены брачные договоры, и он, внимательнейшим образом их изучив, совершилбрачную церемонию. Таким образом, невеста, не ступившая еще на берег Ифрикии,стала уже женою, не подозревая об этом. На следующее же утро Карим всопровождении полудюжины воинов отправился на охоту в горы, а тем временемвизирь его и друг поспешил в Танджу навстречу свадебному поезду. Путь, которыйкараван преодолел бы за целых три дня, Аллаэддин и его сакалибы проделали всегоза полтора.