Господи, сделай так, чтобы все было хорошо!

Я ведь только-только нашла Уайетта!

Через несколько минут меня выкатывают из аппарата. Кайран нажимает на кнопку и говорит со мной через стекло:

– Не думал, что это скажу, но твой мозг в идеальном состоянии. – (Я испускаю долгий вздох облегчения. Вот если бы еще разобраться со своим сердцем!) – Хотя, с другой стороны, твои волосы выглядят так, будто ты на фрик-шоу.

Я сажусь, прижимая простыню к груди:

– Доктор Макдауэлл, а не пошел бы ты куда подальше!

На следующий день, когда Брайан уходит на работу, к нам приезжает Уайетт. Я читаю роман, а Уайетт набрасывает на моем лэптопе черновик статьи. Потом мы неторопливо гуляем вокруг водоема. И забираем Мерит из лагеря. Они с Уайеттом до вчера играют в «Монополию», пока Уайетт не заявляет, что еще немного – и он умрет со скуки. Он просит колоду карт, чтобы научить Мерит играть в «Злость и ненависть».

– О’кей, цель игры – скинуть все свои карты. У тебя на руках пять карт. Ты должна играть тузами и двойками. Джокер – это палочка-выручалочка, но он не может заменять туза, двойку, семерку или короля… А теперь держись! Главное – в танке не обосраться. – Заметив, что у Мерит загораются глаза, Уайетт улыбается от уха до уха. – Проклятье! По идее, я не должен ругаться.

В присутствии Мерит мы с Уайеттом стараемся держаться друг от друга подальше. Или, быть может, я стараюсь, а Уайетт делает это из уважения к моему дому. В результате я ловлю лишь обрывки их разговоров с Мерит, когда притворяюсь, будто вытираю кухонный прилавок или читаю сообщения.

Я сижу в кресле, отвечая на гору входящих писем и исподтишка наблюдая за тем, как они, закончив партию, готовятся к следующей.

– Новичкам везет, – недовольно заявляет Уайетт.

– Вы совершенно не умеете проигрывать.

– Это с твоей точки зрения. А теперь готовься к поражению, сукар.

– Сукар?

Похоже, Уайетт и сам не ожидал о себя таких нежностей.

– Это по-арабски. Означает «сахар». – Уайетт внезапно краснеет. – Вроде ласкательного обращения.

Кинув взгляд поверх лэптопа, я вижу размытые очертания карт в руках Уайетта – водопад, веер, раскрывающийся вопреки гравитации.

– А вы собираетесь вернуться в Египет? – спрашивает Мерит – и карты разлетаются по полу.

Покосившись на меня, Уайетт начинает их подбирать.

– Да, я планирую это сделать. Со временем.

Я непроизвольно задерживаю дыхание и выдыхаю только тогда, когда слышу ответ Мерит:

– А можно мне с вами?

– Я был бы только рад.

– Я бы хотела посмотреть на Великую пирамиду.

– Нет, не хотела бы, – возражает Уайетт. – Она загажена и кишмя кишит туристами. Я покажу тебе гробницы, которые тысячи лет не видели дневного света…

– Но именно в Великой пирамиде обнаружили неизвестную погребальную камеру с помощью мюонов.

– Чего-чего? – спрашиваю я.

Они дружно поворачиваются ко мне.

– Мюонов, – повторяет Мерит. – Субатомных частиц. Вроде электронов, но с большей массой. Они ударяются о Землю и могут проникать сквозь камни и твердые вещества, но затем исчезают. Физики использовали мюоны в Великой пирамиде, чтобы посмотреть, где они проходят через полости.

– Да, японские и французские ученые действительно провели в Гизе исследования методами мюонной томографии, которые нам практически ничего не сказали. С таким же успехом обнаруженная полость могла быть не погребальной камерой, а архитектурным элементом, принявшим на себя вес Большой галереи пирамиды Хеопса.

Мерет передергивает плечами:

– И все-таки вы не можете не признать, что использование естественной радиации для топографической съемки – реально крутой инструмент.

– К тому же чертовски дорогой, – не соглашается Уайетт.

Я смотрю на их дружескую перепалку. Уайетт, с пляшущими огоньками в глазах, отражает словесные удары дочери.

И я позволяю себе немного помечтать. Быть может, мы все втроем поедем в Гизу и, вдыхая сладкий застойный воздух, пролезем по узкому туннелю Великой пирамиды до середины Большой галереи, где и остановимся, окруженные историей.

Посмотрев на экран лэптопа, я открываю сообщение от Эбигейл Трембли. Тема: ВИН.

Перед отъездом в Англию на поиски Тана я позвонила своей подруге по социальной работе. И хотя Вин освободила меня от моих обязанностей, я чувствовала себя не вправе оставить их с Феликсом без присмотра. Потом я отправила Эбигейл электронное письмо из Египта, но ответа не получила.

Я щелкаю на сообщение, ожидая худшего, пока оно загружается.

Уайетт снова раздает карты. И тут совершенно неожиданно Мерит спрашивает его:

– А как мне вас называть?

«Не говори „папа“, – мысленно умоляю я. – Она еще не готова».

– Быть может, Могучий бык, Возлюбленный Маат, Избранник Ра? – предлагает Уайетт, давая перевод египетского имени Рамсеса II.

Уголки губ Мерит слегка кривятся.

– А я думала, просто Уайетт.

– Что ж, это тоже сойдет, – отвечает он.

Электронное письмо наконец появляется на экране.

Я смотрю на дату. Письмо было отправлено два часа назад.

Когда я резко вскакиваю, Уайетт с Мерит дружно оборачиваются.

– Все в порядке? – спрашивает Уайетт.

– Я должна срочно кое-куда поехать. Клиентка.

– Прямо сейчас? – спрашивает Уайетт и, посмотрев на Мерит, добавляет: – Только не жульничать! – После чего увлекает меня в коридор. – Кто-то умирает?

– Да, – нетерпеливо отвечаю я. – Такова участь всех моих клиентов. Мне нужно дежурить у ее постели.

– Олив, ты уверена, что это хорошая идея? Ты только что перенесла хирургическую операцию…

– Я пока еще не умираю, – просто отвечаю я. – А вот она – да.

– Ну ладно, – кивает Уайетт. – Собери все, что нужно, и я тебя отвезу.

Мне даже в голову не могло прийти, что он захочет поехать со мной. Но я должна кое-что сказать Вин. Сохраняя конфиденциальность.

– Я останусь там, – тихо говорю я. – Поработай нянькой до прихода Брайана.