террористической группы, организовавшей целый ряд покушений на ответственных руководителей Российской Коммунистической партии и Советской власти… окончательно развернула перед нами дотоле закрытую страничку не только истории покушения на Владимира Ильича и других вождей, но и целого ряда экспроприаций, грабежей, восстаний и проч… направленных к свержению Советской власти и диктатуры трудящихся".

Итак, началось всё с издания в Берлине тонкой брошюры за авторством Семенова (Васильева). "Военная и боевая работа Партии Социалистов-Революционеров за 1917–1918 гг.".

Её тут же переиздадут в Москве, её будут использовать не только на процессе социалистов-революционеров, но в развёрнутой компании по проявлению народного гнева.

Меж тем, в этой книге был упомянут и Виктор Шкловский и его брат, к тому моменту уже расстрелянный.

Попадание в этот список означало не просто неприятности, это было открытое приглашение на скамью подсудимых. И Шкловский, достаточно много видевший за гражданскую войну понимал уже что к чему.

Что там было о нём написано? А вот что:

"После разгона Учредительного Собрания военная работа Партии продолжалась. Ц.К. стал придавать ей большее значение и уделял ей большее внимание. Военной работой стал руководить член ЦК. Донской (быв. руководитель от ЦК Герштейн уехал для обще-партийной работы в Киев). Гарнизонные совещания, в виду их громоздкости, по соображениям конспиративности, были отменены. Агитационная и организационная работа в воинских частях была в целях её продуктивности распределена пo Отделам; были созданы отделы: Красноамейский, Технический, Броневой, Штабной и Окружной. В отделах работали и не члены партии, разделявшие в основном нашу позицию; руководители отделов назначались Бюро Военной Комиссии. Учитывая постепенное распадение старых полков, как боевых единиц, и значение в будущем формирующейся Красной Армии, мы сосредотачивали особое внимание на работе в Красноармейских частях: на вливании в формирующиеся части возможно большого количества наших людей, подборе нашего командного состава для этих частей и создание наших ячеек. Как я уже указывал, у нас была связь со Штабом Красной Армии через посланного нами туда офицера, занявшего пост помощника Мехоношина. При посредстве этого офицера мы свободно проводили через Штаб своих людей на ответственные командные посты. Таким образом, состоялся целый ряд желательных нам назначений. Например, был назначен Начальником Штаба Красноармейской Пехотной Дивизии поручик с.-р. Тесленко, а через его посредство командирами двух его полков были назначены с. — ры по указанию Военной Комиссии. Командиром Артиллерийской бригады был назначен полковник Карпов(с.-р.), который подбирал в дальнейшем наш командный состав этой бригады (так, командиром одной из бригадных батарей был прапорщик с.-р. Блюменталь). Командир Химического батальона (меньшевик) получил ответственный пост в Главном Артиллерийском Управлении. Через Районные Партийные комитеты мы производили подбор подходящих работников (в порядке партийной мобилизации), по постановлению Петроградского Комитета и вливали их под видом добровольцев в формирующиеся полки. В дивизии Тесленко и в бригаде Карпова были созданы наши довольно значительные ячейки. Первое время (месяца два) Красноармейским Отделом руководил я. Технический Отдел вел работу в Моторно-Понтонном, в Электро-Техническом и Химическом батальонах. Мы пытались вливать и в них наших людей; но влили только в Электро-Технический батальон человека четыре. Наши ячейки в этих батальонах продолжали существовать; командиры батальонов и батальонные комитеты были под нашим влиянием. В заседаниях Технического Отдела участвовали командиры батальонов и представители батальонных комитетов (по одному от каждого). Руководил Отделом Усенко (Член Комитета Химического Батальона, техник-интеллигент). Броневой Отдел вел работу в пятом Броневом Дивизионе в Авто-бронировочных мастерских и в Михайловском гараже (Броневой Дивизион, быв. всецело на нашей стороне, через некоторое время был расформирован).

Активными работниками Отдела были: Шкловский Виктор, специалист по броневому делу, капитан Келлер, Бергман — броневик из бронировочных мастерских, Калховский — председатель комитета 5-го Броневого Дивизиона и двое солдат — один из мастерских, другой из 5-го Дивизиона. Руководителем Отдела был Шкловскиий, его помощником Бергман. Броневой Отдел постепенно создал нелегальный запасный броневой дивизион; мы считали необходимым иметь такой свой дивизион на случай нашего выступления. Пользуясь своими связями среди броневиков, Шкловский (он долгое время был солдатом в каком-то (авто-броневом батальоне) подобрал своих людей — старых броневиков из 5-го Броневого Дивизиона, из Бронеровочных Мастерских и быв. своего батальона. У нас была подобрана команда для восьми — десяти броневых машин, были наготове свои шоффера, свои пулеметчики и артиллеристы. Некоторые из них получали у нас месячное содержание, некоторые — единовременное пособие. У нас был запас бензина, который хранился в специально для этого снятом гараже. Во вновь созданных большевикам броневых частях у нас были некоторые связи: нашими были кое-кто из командных лиц и некоторые шоффера. Но вообще здесь наша работа была слаба. Случалось однако, что иногда у броневых машин, стоявших около Троицкого моста в помещении Цирка, дежурили наши люди; в подобных случаях — в момент выступления — машины могли бы быть просто выведены нами в бой; в противном случае наш нелегальный дивизион снял бы дежурных (дежурило обычно один-два человека). В нашем Броневом Дивизионе было человек сорок. Он был вполне надежен и прекрасно дисциплинирован. Изредка мы устраивали нарочно для испытания дивизиона ложную "тревогу", и дивизион каждый раз являлся весь к указанному часу и на условленную квартиру. Штабной Отдел вёл работу в Генеральном Штабе, в Главном Штабе и в Штабных учреждениях…

Центром тяжести предполагаемого выступления было ожидаемое активное сопротивление Преображенцев. При наличности этого сопротивления мы полагали бросить к полку броневые машины, захватив их силами нашего Броневого Дивизиона, и наши боевые дружины. Семеновский и Волынский полки, предполагалось, выступят и присоединятся. Броневой Дивизион наш был наготове в ожидании предписаний. Я отдал приказ Кононову собрать боевые дружины. Ночью произошло следующее: одна часть Преображенского полка — на Миллионной (полк был разделен на две части на Миллионной и на Кирочной) была захвачена врасплох и разоружена без попытки сопротивления; около другой части стоял броневики стягивались большевистские части. В этой части положение вещей было таково, что солдаты, чувствуя возможность вооруженной стычки разбегались; ушли даже, по сообщению представителя полка, некоторые из наиболее активных и надежных, расставленных им в караул. Настроение в Семеновоском и Волынском полках, когда там узнали о положении Преображенцев, было подавленное. Наши боевые дружины (по неизвестным причинам) не собрались. Не явился ни один человек. (Как сообщил после Кононов, он никак не мог их собрать). Мы сочли дело проигранным и решили не выступать. Организация Филоненко во время этого ожидаемого выступления ничем себя не проявила, показав этим свою полную несостоятельность. После разоружения Преображенского полка Филоненко вскоре уехал из Петрограда, (за ним следили, и он ожидал ареста). Его организация вскоре распалась. (Неоднократно упоминавшийся мною работник