прочей ксенофобии, целью чего является самоуничтожение человечества. Отсюда же и теории, способствующие снижению рождаемости — как, например, всевозможные идеи гендерного разнообразия, нетрадиционных отношений и прочий разрушительный бред. В эту же копилочку болезни, распространяемые, в числе прочего, с использованием дефектов в человеческой морали.

— А кем внушается-то? Тёмными водами? А что это такое?

— Я полагаю, что это такая среда для нашей психики. Коллективной. Но не психика создаёт тёмные воды, а наоборот — тёмные воды психику, — сказала Томка.

— Хорошо, а цель этого всего?

— Ты спишь, что ли? Эй! — Томка стукнула меня кулачком по груди. — Цель — избавиться от «раковой опухоли» в виде непослушного, дефектного и непригодного к единению с Плеромой человечества. Сюда же и извержения вулканов, землетрясения, наводнения. Помнишь, как в мифе про Содом и Гоморру?

— Очень плохо, Тома. Очень плохо, когда не знал да ещё и забыл…

— Вахрутин, у тебя сегодня игривое настроение? — строго посмотрела на меня жена. — Слушай сюда. Бог обещал Аврааму пощадить Содом, если в нём найдётся хотя бы десять праведников. Кто такие праведники? Это те, кто мог стать частью божественного плана. Ради них Господь был готов пощадить несколько тысяч грешников. то есть нужны те, кто откажется от своеволия, вернётся к своему предназначению и займёт предназначенное человечеству место.

— И кто же эти люди?

— Это те, кто может сознательно и добровольно отказаться от полученного незаконно умения мыслить и вернётся в то состояние, когда предназначением органа мышления была интуиция. Помнишь, я рассказывала тебе про Энлиля?

— Ммммм… напомни.

— Энлиль — это шумерский бог, приложивший немало сил для того, чтобы уничтожить людей: насылал на нас чуму, засуху и наводнение. Энлилю стал мешать шум, который устраивают люди.

— Так… вспоминаю.

— Ну вот, очевидно же, что шум — это как раз то самое, о чём тебе сказал Иваныч — разумная деятельность, которой человечество заниматься не должно было. Мышление, понимаешь? Фантазии, создание ментальных конструкций, которые влияют друг на друга и создают неразбериху. Вокруг меня живут двадцать человек, и каждый думает обо мне по-своему. В мире у каждого я разная понимаешь? И я настоящая являюсь не просто собой, но собой с поправкой на мой коллективный образ. Если моя ментальная сила, ну, скажем… харизма недостаточно сильна, то я нахожусь в постоянной зависимости от этого коллективного образа. То же самое можно говорить и обо всём, что нас окружает: в итоге всё это — образ коллективной фантазии, что ли. А боги добиваются того, чтобы всё стало соответствовать своей сути. Для этого нужно, чтобы человек перестал мыслить и создавать эти противоречивые миры!

— Перестать мыслить? Да как же это возможно?

— Как, дорогой? Я тебе сейчас покажу, — и Томка, рассмеявшись, потянула меня на подушку.

Через полчаса, когда я снова начал мыслить, она сказала мне вполне серьёзно:

— На самом деле, Генка, религии учат именно этому — не мыслить, отказаться от интеллектуального труда. Например, буддийские и индуистские практики основаны на медитации и переходе в состояния самадхи и нирваны, когда сознание отключается. Христианство призывает перестать заботиться о насущном и полностью посвятить себя служению Богу, одновременно положившись на него во всём. Есть и конфессии с медитативными практиками…

— Ну а вывод-то какой, Тома? — спросил я, уже засыпая, и на границе сознания успел уловить ответ:

— Вывод, Генка, в том, что причина бедствий в активности. Чтобы перестать бороться за выживание, нужно перестать бороться.

Богоборец

Я лежал на боку на лесной поляне. Копыта мои были связаны, но не это занимало мои мысли. Меня томили размышления о предательстве. Как могли они, мои верные собаки, мои Ихнобат, Гилей, Пемена и даже моя любимица Напа напасть на меня? Я не мог поверить, что они меня не узнали. Ведь я кричал, умолял их не терзать меня, но моя свора так яростно атаковала, что я не устоял на ногах, упал и быть бы мне разорванным, если бы не подбежавший вовремя Тевкр, который отогнал моих мучителей, склонился надо мной и, когда я уже готов был поверить, что он пришёл спасти меня, своего друга, сказал огорчённо:

— Вот дрянные псы, испортили такую хорошую шкуру…

После этого он достал нож и замахнулся было, чтобы перерезать мне горло, когда подоспевший Пенфей сказал:

— Не торопись, Тевкр. Он же совершенно беспомощен. Мы убьём его на поляне, когда с пустыми руками вернётся наш неудачливый друг Актеон. И в утешение отдадим ему рога с этой прекрасной головы.

И они оба засмеялись.

После этого они связали мои копыта крепкой верёвкой, подвесили меня на толстенную жердь, которую срубили здесь же и под оголтелый лай псов потащили к месту, где собирались устроить пиршество.

Таким образом, я сегодня подвергся предательству трижды: в первый раз со стороны собрата-охотника, заманившего меня в ловушку мстительной Артемиды, во второй — когда мои собственные псы напали на меня и в третий сейчас, когда те, кого я считал добрыми друзьями, готовились сделать из меня жарко́е. И прямо сейчас я горестно удивлялся про себя — почему я не отбивался от своих собак как от того волка? Почему я молил их пощадить меня вместо того, чтобы раскроить им черепа своими мощными копытами? Впрочем, вопросы эти уже не имели смысла.

Они радостно разводили костёр, вокруг хихикали наши девушки, которые пришли к празднику и среди них моя Алексина. Алексину, казалось совершенно не волновало, что среди охотников нет меня, Актеона. Она вовсю заигрывала с Пенфеем, а я, глядя на их забавы, вспоминал сегодняшнюю ночь и слова Пенфея о рогах, которыми он собирался меня наградить…

Автор ждёт читателей, желающих задать вопросы, в своей группе в Telegram: Тёмные воды Алексея Черкасова (https://t.me/AlexCherckasov)

Глава шестая

В Пензу на разведку поехали Артём с Егорычем, а в Тамбов — Рустам с Маратом. В задачи обеих групп входило найти подходящие здания с хорошими, глубокими подвалами. Времени им выделялось по пять дней, но еды и воды они с собой взяли на десять.

Мы со Стасом в эти дни