призрак назад — в небесную плоскость или, возможно в иллюзию — мы здесь мало что знаем про этих свиней…

— Аллах… — начала вроде бы рассуждать Джума, но, заметив неодобрительный взгляд Пастуха, просто добавила: — Мне, Пастух, нравится здесь!

— Между тем, — продолжил Пастух, — спрашивается, откуда такое количество нарушений? Причин, конечно же, много, но основная из них — проникновение на плоскость недопустимого количества потустороннего иллюзорного, которое заражает скотину и, тем самым, разрушительно действует на Божественную реальность, подрывая ее основы, установленные великим Создателем и непостижимым Намерением, поддерживаемые Хозяином и оберегаемые нами, скромными Пастухами. Ваш мертворожденный язык — телок первого круга, очень хороший пример того нежелательного, чем может заразиться скотина… Представьте себе, страшно даже подумать, не хотел раньше вам говорить! был уже прецедент на круге втором: четыре коровы, бык, козел и овца, пасущиеся совместно, в одном общем огромном стаде, заговорили вдруг с Пастухом, опекающим это стадо, потусторонними звуками — это при том что они не уходили в иллюзию! — и были, конечно, сразу пристыжены скотиной и Пастухом, но нагло ответили теми же звуками, что возвращаться к мычанью и блеянью они не хотят… В итоге — Загон. Но страшнее еще, что после этого лошадь даже четвертой своей восьмерки ни с того ни с сего заговорила как тень, напугав весь табун, и — тоже Загон. Но, телки, есть более губительное, чем проекционный язык, более тревожное и значительное по своему разрушительному воздействию на сущностный мир, и вы столкнетесь с этим после нулевого столба. Мертворожденные, бесплотные тени непостижимым образом научились внедряться в свои великие сущности и застревать в них в те моменты, когда последние наивно ныряют в потустороннее никуда и так же наивно выныривают из ниоткуда, не подозревая даже, что их собственный призрак уже поселился в скотских мозгах, и лишь спустя сколько-то чувствуют, что с головой у них что-то не так. Это что-то не так они удерживают в себе, стараясь не давать этому выхода, и получается, что втайне они ведут двойное существование, которое мы, Пастухи, разгадать просто не в силах, поскольку с виду скотина ведет себя совершенно обычно, соблюдая все правила поведения в стаде. Но скотская суть постепенно и невидимо разрушается, больное воображение проекций, проникшее вместе с признаком в сущность, неумолимо приводит к деградации Божественной особи, и дело обычно заканчивается припадком — в виде неожиданно возникшего не скотского поведения на плоскости, — и — направлением в «товарный», «пассажирский», «скорый» или даже «литерный» гурт. Это беда! Есть угроза: когда число помраченных в той или иной степени сущностей достигнет критической массы и Гуртовой тракт перестанет вмещать всех следующих к местам наказания, начнется столпотворение, гурты повернут назад, побегут в обратную сторону, по всем дорогам и веткам, увлекая собой всю Божественную скотину, смешается прошлое, настоящее и будущее, и образуется хаос! Не сложно предположить, что случится тогда в потустороннем нигде: картина проекционного мира в этот момент будет, вероятно, последней, причем довольно забавной для нас и страшной для мертворожденных теней… Но пусть об этом тревожится воображение призраков… Здесь же, под сводом образовавшийся хаос, я думаю, в случае поворота стада назад, просуществует недолго, необходимый порядок вернется, мне кажется, быстро: высший разум встряхнет всей скотине мозги, вытрясая из них нежелательное застрявшее, запретит уходить сущностью в никуда, подправит наверняка движение по великим кругам, сделав его более строгим, не допускающим праздные отклонения — в виде стояния, предположим, в области последних иллюзий, и, опираясь на нас, Пастухов, каждую голову возьмет под особый контроль, — и порядок готов! А то получается, вдумайтесь, телки: для начала: дайте трусы, а потом как итог появляется вообще бесполая сущность, причем сразу в двух плоскостях! Слава Создателю и Намерению — крах и конец возможен только в потустороннем нигде, скотина в конце-то концов, не обязана отбрасывать тени!.. Всё, телки, погрузившиеся теперь на полкопыта в реальность, — закончил свои объяснения Пастух, — поднимайте свою вечную плоть, и продолжим движение к большому холму!

75. На подходе к холму

Вернувшись по все той же узкой тропинке к дороге, телки двинулись за своим Пастухом к обещанному холму, на поклонение святыням, и почти сразу же стали встречать и обгонять по пути редких одиноких коров, коз, овец и баранов, неторопливо, в какой-то задумчивости, бредущих, очевидно, тоже к холму, который, правда, пока что не появился в пределе коровьего видения, но чувствовалось, что скоро появится, поскольку все особи, следующие в одном направлении, выглядели очень серьезно, настраиваясь, видимо, искренне покаяться в чем-то непозволительном, уже совершенном или только еще задуманном.

— Пастух, — уточнила Джума, — как я понимаю, скотина, которую мы обгоняем, тоже предпринимает покаянные шаги?

— Часть этих сущностей, — отозвался Пастух, — обнаружив в своей голове крамольные, говоря проекционным звучанием, мысли, которые могут превратиться и в действия, на плоскости нежелательные, идут раскаиваться к большому холму именно в этих мыслях и изгонять их из своей головы, другая же часть уже ослушалась в чем-то, правда, не очень серьезном, своих Пастухов, проявив, предположим, какую-то спесь, тоже идет на поклонение святыням, поскольку действие это, если его совершить, дает возможность избежать мест наказания и возвратиться в свои стада с мозгами, скажу тут прямо, поставленными на прежнее место… Хозяин велик, и мудрость его безгранична: дав сущностям реальную возможность раскаяться, он тем самым освобождает Гуртовой тракт от той массы скотины, которая провинилась не так уж и сильно и самостоятельно может исправить свои незначительные ошибки.

— А в чем, Пастух, например, ослушалась своего Пастуха вот эта милая серая козочка? — спросила Ириска про особь, которая сошла на обочину, пропуская телок вперед. — На вид она кажется совсем безобидной, покорной, лишенной какой бы то ни было спеси…

— Ну, если чутье Пастуха меня не обманывает, — ответил Пастух, — то козочка эта, по имени Бабочка, раз за разом во время пастьбы, оправдывая свое имя, упархивала из Пастуховского зрения, и хотя и не пряталась — не подражала Великой Паршивой Заблудшей овце, — но Пастух всякий раз вынужден был гоняться за ней, чтобы переместить ее вместе со стадом на новое место пастьбы… Своей игрой с Пастухом она заразила все козье стадо, и вместо того чтобы строиться и идти на следующий луг, козы кружились, как бабочки, вокруг Пастуха, советуя ему раздобыть где-то сачок для этой игры, а козлы прыгали, подобно проекционным кузнечикам, и тоже в насмешку блеяли о сачке, — вот Пастух и решил отправить источник изначального легкомыслия на поклонение святыням, вид которых возвращает любой скотине серьезность…

— А вот эта