Итак, бой за прорыв шведам удался, но впереди была еще погоня, в которой можно было наверстать, если не все, то весьма многое.

* * *

К десяти часам утра шведы полностью выскочили из шхерных дефиле и теперь на всех парусах мчались кто как можг, на запад. Наши корабли к этому времени уже тоже подняли паруса и устремились за беглецами. Флотилия Нассау-Зигена к этому времени еще только вышла из-за острова Пейсари. На гребных судах царило полное удивлении и недоумение. Там предполагали, что шведы уже остановлены, уничтожены и пленены. Но на деле все оказалось совсем не так. Теперь значительно отставшим гребным судам предстояло принять участие во всеобщей погоне.

На месте остались лишь поврежденные корабли Повалишина и линкор «Победоносец», отряженный снять с мели шведский линейный корабль «Финланд».

К полудню дул все тот же свежий ост. Наш флот на всех парусах преследовал шведский, общим курсом на Гогланд.

Впрочем, наши передовые суда уже почти нагоняли концевые шведские. Особенно отставала шедшая последней «София Магдалена» под флагом контр-адмирала Лилиенфельда. Он много претерпел при Красной Горке и теперь не мог нести все паруса, боясь за треснувшие мачты. Сплошной массой на парусах и веслах пытались уйти от преследователей шведские гребные суда.

Около трех часов пополудни две уходящие колонны шведских гребных судов были атакованы нашими канлодками и галерами и потеряли в схватке еще десяток судов. Главный же отряд в полторы сотни вымпелов в два часа пополудни юго-западнее Большого Фискара был нагнан нашими тремя линейными корабля и шестью фрегатами и через пару часов полностью сдался в плен.

На пересечку ускользающего противника на «Венусе» первым кинулся неутомимый Роман Кроун. Сблизившись с передовой галерой, он открыл огонь. Если бы он только знал, что на галере находится сам король! Густав Третий пребывал в полной панике, уже и не надеясь на свое спасение. По его приказу на галере, не отвечая на выстрелы, тут же сдернули шведский флаг и подняли Андреевский. Времени для присылки призовой партии у Кроуна не было. С востока прямо на него шли десятки и десятки шведских судов, которые надо было любой ценой остановить и, по возможности, захватить. Ограничившись подъемом флага, он велел капитану следовать в Кронштадт, «Венус» подвернул к другим приближающимся гребным судам. Но едва с него прозвучал первый предупредительный выстрел, как и там подняли наши флаги. Драться шведы явно не желали. Вскоре все передовая часть шведского гребного флота уже была под бело-синими флагами.

Шведский историк пишет: «В их оправдание (шведов. – В.Ш.) нужно подчеркнуть, что это был уже пятый бой за 17 часов непрерывного движения на гребле и под парусами, и трудно было требовать от измученных, голодных экипажей на поврежденных судах с подходившим к концу боезапасом бесконечного сопротивления свежим и более мощным русским кораблям».

Однако едва «Венус» отдалился от своих пленников, как те, вновь подняв шведские флаги, кинулись наутек, в надежде найти спасение в близлежащих шхерах. С точки зрения морали тогдашнего времени, шведы поступали весьма бесчестно, Если желали драться, так надо было драться, а уж коли сдались, значит, сдались! Увидев такое вероломство, Кроун развернул «Венус» вдогонку обманщиками и открыл огонь. Шведы снова сменили флаг на русский, но на Кроуна это уже никакого впечатления не произвело, и он продолжал расстреливать гребные суда. Тогда шведы, чтобы уверить злого русского капитана, стали демонстративно ломать и выкидывать за борт реи, весла, румпели и паруса, показывая, что они полностью отдаются на волю победителя.

– Алло! – кричали на «Венусе» с нагоняющих наших судов. – Вы тут случаем короля шведского не видали, уж больно резвый, мы все никак догнать не можем?

– За него, поди, уже на том свете провиант получают! – отвечали с «Венуса».

Что касается самого короля, то едва «Венус» отдалился от его галеры, как Густав подозвал к ее борту более быстроходное парусное судно и уже на нем устремился вдогонку за своим парусным флотом, где желал обрести защиту. Вскоре он стали нагонять один из концевых шведских линкоров.

– Это «София Магдалена» под флагом Лилиенфельда! – обрадовался король, разглядев корабль в зрительную трубу. Правьте на него!

Из воспоминаний А. Шишкова: «Сим образом остановлено было еще множество судов. Между тем подошли другие наши крейсеры, и также, нападая на них, с иных брали к себе людей, а других по два и по три судна прицепляли к корме своей и влекли за собою; но число их было так велико, что из всех оных не можно было забрать, как только малую часть. Наконец, каждый крейсер по набрании стольких людей и судов сколько мог, поспешал выйти из залива, предполагая, что идущая сзади гребная наша флотилия не упустит овладеть всеми оставшимися на месте. Но принц Нассау, побуждаемый несовместимым честолюбием, счел за малую для себя славу ограничиться взятием хотя многочисленной, но побежденной уже и без сопротивления сдающейся добычи и, мечтая быть соучастником в победе над корабельным флотом, не обращал внимания своего на сию до половины уже плененную неприятельскую флотилию и, пройдя мимо ее, направил путь свой в море за адмиралом Чичаговым».

Надо ли говорить, что, проводив взглядами проплывавшие мимо наши суда, шведские капитаны перевели дух, а потом, снова подняв (уже какой раз!) свои флаги, поспешили укрыться в шхерах, откуда их уже было не выковырять. Эта преступная ошибка принца будет иметь для нашего флота самые печальные последствия.

Тем временем, наши передовые линейные корабли стали понемногу нагонять концевые шведские. Первым на всех парусах мчался «Мстислав», где живы были традиции покойного Муловского. Ныне кораблем правил капитан-лейтенант Беллоу. «Мстислав» нагоняет корабль под контр-адмиральским флагом и вступает с ним в жестокий бой.

Из воспоминаний адмирала А. Шишкова: «Битва сия, происходившая на виду обоих флотов, представляла прекрасное зрелище, если можно так назвать битву. Корабль наш, имея в ходу некоторое превосходство перед шведским, поврежденным несколько в верхних парусах, стал по малу приближаться к оному, и когда подошед к нему на пушечный выстрел, тогда швед начал палить по нем из двух кормовых пушек. Он же, не ответствуя на то, продолжал свой путь и чем более с ним выравнивался, тем больший претерпевал огонь от боковых, ближайших к корме, пушек его, доколе совершенно с ним не поравнялся. Тогда открыл свою батарею, и сражение между ними сделалось самое жаркое. Вскоре у обоих паруса изорванные затрепетали и скорость хода уменьшилась. Ядро с нашего корабля сбило висевший на бизань-рее шведский флаг, который, вея и кувыркаясь, летел оттуда в море. Мы, зрители, на сие отдаленное от нас единоборство ожидали, что швед после сего отдастся в плен. Однако ж увидели, что он, желая продолжить еще битву, снова поднимает флаг на бизань-мачту, но прежде, чем флаг сей дошел до вершины ее, другое ядро, ударившее в сию мачту, свергает ее, и она падает от кормы к носу, покрывая парусами своими всю верхнюю палубу. Сим образом кончилось сражение. Корабль сей назывался «София Магдалена».

Контр-адмирал Лилиенфельд, отдавая свою шпагу командиру «Мстислава», спросил: