Гиббс помрачнел лицом, густые тени полосами легли под глазами, такие полосы отбрасывает на закате солнца болотный тростник, вольготно расселившийся вдоль речной поймы.

– То есть вы хотите сказать, что я должен простить Кэла за то, что он так жестоко обращался со своей женой? Не человек, а изверг какой-то…

– Ничего я не хочу сказать. Но лично мне кажется, что судьба не случайно свела вас с Мерит. А ведь все из-за Кэла… Подумайте сами! Вот и черпайте хоть какое-то утешение в этом.

На крыльце снова появилась Мерит. И Лорелея мысленно облегченно вздохнула. Ведь задержись она в доме еще хоть на пару минут, и Гиббс наверняка задал бы свой следующий вопрос. И Лорелея догадывалась, о чем бы он спросил ее. Сообщила ли она Мерит о том, насколько серьезно больна? Нет, потому что еще слишком рано. Еще не успел затвердеть тот цемент, которым они скрепляют по кирпичику свои отношения друг с другом. Он может и не выдержать чрезмерного давления и даже дать трещину. Да, болевые приступы у нее учащаются, и их уже можно оценивать на семерку, но пока это еще не восемь. А значит, в ее распоряжении еще есть пусть и небольшой, но какой-то запас времени.

Гиббс прыгнул в яму.

– Ну, что? Готовы? – спросил он у Мерит.

– Готова! – Мерит опустилась на колени прямо на землю и, уперев руки в бока, добавила: – Жду команды!

Лорелея поднялась со скамьи и тоже подошла к яме. Пристроившись за спиной Мерит, она стала наблюдать за тем, как Гиббс ловко орудует лопатой, расчищая пространство вокруг чемодана, чтобы потом его было проще извлечь наверх. Вот он подсунул лопату под днище чемодана, использовав ее в качестве рычага, и попытался слегка приподнять чемодан. Какое-то время он орудовал черенком лопаты снизу, и наконец ему удалось оторвать чемодан от земли. Он склонился над ним и обхватил руками с обеих сторон. И последнее усилие. Красиво играя бицепсами, Гиббс вытащил чемодан, приподняв его до самого края ямы, а там уже Мерит ловко подхватила находку и, немного оттащив в сторону, положила чемодан на землю.

– Он не развалился на части, что уже само по себе есть хорошая новость, – заметил Гиббс, вылезая из ямы и отряхивая землю с рук. – Но, конечно, сильно отсырел, пролежав столько лет в земле.

Судя по всему, когда-то кожа на чемодане была светло-коричневой, но за столько лет пребывания во влажной почве она сейчас приобрела красновато-коричневый оттенок. В нижнем углу чемодана зияла большая дыра, словно кто-то уронил его с большой высоты, а тот при падении еще обо что-то зацепился и ударился. Лорелея разглядела какую-то деталь под слоем грязи, облепившем кожаную поверхность рядом с ручкой. Она смахнула налипшую землю пальцами. Монограмма, тисненная золотыми буквами: ГПХ.

Мерит гортанно вскрикнула.

– Но ведь это же инициалы моего дедушки, – с трудом выговорила она, будто каждое слово тоже пробивалось наружу сквозь толщу земли.

Гиббс осторожно коснулся ее руки.

– Спокойно! Будем во всем разбираться совместными усилиями.

Мерит бросила на него благодарный взгляд и кивнула в знак согласия. После чего оба снова переключили свое внимание на чемодан.

Один замок, тот, что рядом с монограммой, был сломан и развалился на две части. Оставались еще два.

– Если он сильно заржавел и не откроется, пустим в ход пилу, – сказал Гиббс, берясь за замок в неповрежденной части чемодана. Какую-то долю секунды он крутил его в разные стороны. Поначалу замок не поддавался, но вдруг послышался щелчок, и замок открылся.

Мерит придержала отстегнутую часть чемодана рукой, а Гиббс взялся за третий и последний замок, тот, что находился рядом с дыркой. Здесь пришлось повозиться. В какой-то момент Гиббс уже готов был схватить пилу, но тут внезапно раздался уже знакомый щелчок.

Мерит оторвала руки от крышки, и они зависли над замками, словно две трудолюбивые пчелки, прилетевшие за очередным взятком нектара.

– Готова? – снова поинтересовался у нее Гиббс.

Она лишь молча кивнула в ответ, и оба, ухватившись за крышку с разных сторон, приподняли ее и отбросили в сторону.

Лорелея сразу же закашлялась и закрыла лицо рукой. Запах тления был чересчур сильным. Почти как в том полуподвальном помещении, в котором они с матерью какое-то время обитали, когда жили в Тускалусе. Помнится, все стены того подвала, регулярно подтапливаемого водой и весной, и осенью, были пропитаны духом прежних его обитателей. Кругом валялись полуистлевшие коробки, старое барахло, уже тоже успевшее наполовину сгнить и превратиться в грязь.

Она глянула на чемодан, отметив про себя, что ни Мерит, ни Гиббс не торопились прикоснуться к его содержимому. Густой слой зеленовато-серой плесени покрывал сверху все то, что раньше было одеждой. Она пузырилась и расползалась по краям, напоминая собой мох, пытающийся во что бы то ни стало пробиться к свету.

– Пойду принесу перчатки, – сказала Лорелея, пытаясь сохранить равновесие и не упасть.

Мерит бросила на нее мимолетный взгляд.

– Нет, я сама сбегаю и принесу, а вы оставайтесь здесь.

Она бегом скрылась в доме и через пару минут вернулась, неся в руке ярко-желтые резиновые перчатки.

– У меня только одна пара, – промолвила она, слегка запыхавшись. – И они маленького размера. Поэтому честь приступить к раскопкам будет принадлежать мне.

Гиббс отодвинулся в сторону, чтобы не загораживать ей свет.

– Вначале снимите то, что сверху, – посоветовал он. – Возможно, остальные вещи сохранились получше.

Кивком головы она согласилась с его предложением и, опустившись на корточки и плотно поджав губы, принялась разбирать содержимое чемодана. Вытащила стопку отсыревших рубашек, аккуратно сложенных так, чтобы не измять их и сразу же, в случае надобности, надеть на себя.

– Мама тоже всегда именно так укладывала папины вещи в чемодан, собирая его в дорогу, – заметила она. – Сверху рубашки, внизу – более мелкие вещи. То есть ему не нужно было перерывать весь чемодан в поисках пары носков. – Она слегка отстранилась от чемодана и застыла в такой позе. – Однако странно! Папин несессер мама всегда клала на самый верх. Чтобы в случае, если ему вдруг что-то понадобится, он мог вытащить свои туалетные принадлежности, даже не открывая чемодан полностью.

После того как почти уничтоженные временем вещи, лежавшие в верхней части чемодана, были выгружены на землю, Мерит приступила к разбору второго ряда. Вещи, упакованные там, сохранились гораздо лучше. Майки, свернутые кольцом подтяжки, разве что по краям и на самых изгибах белья тоже проступила плесень. Эластичные трусы, смахивающие на боксерские, поблескивали на свету красно-коричневыми разводами.

Гиббс достал из чемодана пару кожаных туфель с перфорированным рисунком и галстук, тоже свернутый в клубок. Шелковая ткань уже была разъедена в нескольких местах плесенью, но расцветка сохранилась. Бледно-голубые, едва заметные на свету, диагональные полоски на темно-синем фоне.