– Сотовый телефон!

– Ну?

– Эти!.. Американцы!.. Это их штука, мы с убитогосняли. Они все переговаривались.

Генерал недоверчиво повертел головой:

– Делы... Как им пользоваться?

– Вот здесь нажмете эту кнопочку... Да не эту, этосброс. Тут память на тысячу номеров. А эту тоже нельзя, это вгоняет в памятьвторого порядка. Нажмите здесь, говорите вот сюда. А когда закончите, троньтевот эту...

– Стой здесь, – велел Пивнев. – Если что нетак, нажмешь. И где ты только научился? Небось, казенные танки хохлампродавал?.. Говоришь, с КП? Откуда знают наш код? Не иначе продалась какая-тосволочь...

– Будете отвечать?

– Гм... А как, говоришь, работает?

– Вот тут нажимаете, и связь включается. Давайте я вамнажму... Нет, не эту. Это оперативная память, это долговременная, а эта... вот,готово!

Почти сразу сквозь грохот, стрельбу и тяжелое буханьетанков, пробился сильный уверенный голос:

– Остановите огонь! Мы готовы вступить в переговоры!

Пивнев узнал голос Кременева, красивого и всегда уверенногогенерала, из молодых да ранних, как говорили о нем в штабе. Он сумел получитьгенеральские погоны в тридцать семь, в то время как Пивнев одел их полгоданазад, смиренно дождавшись очереди. Всего три месяца, как его назначиликомандующим бронетанковыми, но, похоже, не собирался оставаться командующимотдельного рода войск надолго. Пивнев сказал в решетку мембраны укоряюще:

– Доброго здоровья, Дмитрий Геннадиевич!.. Как дела,как семья, дети?.. Жаркий день сегодня, верно?.. Наверное, к дождю.

Грохнуло, в трубке донесся далекий вскрик. Голос Кременева,все еще сильный и напористый, вроде бы стал выстреливать слова чаще:

– Николай Иванович, это вы? Как хорошо, нам с вамибудет проще договориться. Мы готовы вступить в переговорный процесс!

Пивнев хмыкнул, почесал в затылке:

– Это больно мудрено. Я э... Генштабы не кончал, ячеловек простой. Как ученик Жукова... Георгия Константиновича Жукова, которыйБерлин брал, я понимаю только безоговорочную капитуляцию. Да и то... ДмитрийГеннадиевич, тебе не стыдно, а? Твой дед застрелился под Брестом, только бы непопасть в руки врага!

В коробочке зашуршало, потом голос сорванно закричал:

– Перестань!.. Ты же знаешь, что с тобой будет, если тыне сохранишь нам жизни. Со мной еще три десятка иностранных граждан!

Пивнев сказал едко:

– А визы у них в порядке?.. А оружия у них, случаем,нет?.. А чего эти иностранные граждане там оказались?.. А вдруг это простобандиты? А по законам военного времени...

Голос из мембраны закричал яростно:

– Ты с ума сошел!.. Не было никакого указа о введениивоенного времени!

– Что мы, бюрократы какие? – удивилсяПивнев. – Ты сам военный, профессионал. Понимаешь... Эй, ребята, заснули?Прямой наводкой по окнам!.. Да это не тебе. Есть тут будущие экономисты,снаряды берегут. Явно хохлам продать мечтают...

Даже через трубку слышны были глухие разрывы. Голос почтизавизжал:

– Ты что... Ты что делаешь?.. Мы хотим вступить впереговоры! Ты обязан!.. Мы живем в правовом государстве!..

Пивнев рыкнул, разом теряя злую иронию:

– Что-то ты не думал о праве, когда чужаков высаживална этой земле!

– Все равно! Пусть разбирается суд! Я приму заслуженноенаказание...

Пивнев бросил коротко, уже явно теряя интерес к разговору:

– Вот что, Дмитрий Геннадиевич. Ты примешь легкуюсмерть. Это самое большее, что я тебе обещаю. Как коллеге!

Тяжелые танки, выстроившись полукругом, вздрагивали отвыстрелов, дергались, покачивались, из огромных пушек полыхало короткое злоепламя, тут же на миг расцветало багровым цветком на стене, обрушивая огромныепласты, а когда снаряды исчезали в проемах окон и дверей, слышно было, как тамтяжело грохало, блистал багровый огонь. Черный дым потек из окон струйками, какгорячая смола, сползал по стенам до самой земли, затем из всех оконстремительно и весело вылетели снопы длинных искр, будто в здании подожглибочки с фейерверками.

Пивнев бросил озабоченно:

– Уваров, вести плотный огонь по всем выходам. Нам ненужны ни пленные, ни выжившие.

Уваров взглянул с испугом. Переспросил:

– А если кто выскочит... с белым флагом?

– А в Россию он вскочил с белым флагом или с автоматом?

– Да, но... Слушаюсь!

Он козырнул и повернулся выполнять, а Пивнев бросил горько,скорее, для себя самого, чем для молодого офицера:

– В нашей стране полно дряни, любую сволочь сделаютгероем!

По голове чиркнуло горячим. Фуражка слетела, горячий воздухзашевелил взмокшие волосы. Мелькнула мысль, что надо бы укрыться, но не могсдвинуться с места, откуда так хорошо смотреть на окутанное взрывами здание. Аесли прислушаться, отсюда в перерывах между взрывами можно различить крики истоны коммандос.

Вдруг из окона второго этажа вниз головой выпрыгнул человек,перекувыркнулся в воздухе, на землю упал красиво на согнутые ноги и чуть боком,завалился, распределяя тяжесть натренированного крупного тела в бронежилете, перекатился,пружинисто вскочил на ноги и, пригибаясь, бросился к подбитому танку.

Пивнев встретил его с пистолетом в руке:

– Хальт!

Коммандос замер, глаза испуганные, но не сколько отнаправленного на него пистолета, а от генеральских погон на плечах человека спистолетом. Он был почти на голову выше Пивнева, лицо суровое, в серых полосахзащитной краски, глаза цепкие, и даже застывший он был страшен, ибо мог в любоймиг взорваться каскадом быстрых смертоносных движений.

– Я, – сказал он по-русски, хотя и с сильнымамериканским акцентом, – я сдаюсь!

Судя по его виду, он приготовился упасть лицом вниз,закинуть руки за голову, сесть на корточки – все, что прикажут, в каждой армиии полиции свои методы, но Пивнев грозно прикрикнул:

– Стой, где стоишь!

– Я сдаюсь! – повторил тот на всякийслучай. – Вашим властям!

– А кто сказал, что мы берем тебя в плен? –удивился Пивнев. – Мы тебя на свою землю не звали... с оружием в руках.

Тот, начиная беспокоиться, вскинул руки выше, показал пустыеладони:

– Но Женевские соглашения...

– Засунь их себе в задницу, – посоветовалПивнев. – У нас нет войны. Вы просто бандиты с оружием. И поступаем, как сбандитами...

Тот знал, как поступают с бандитами: арестовывают, читают имперечень прав, затем одевают наручники и вежливо провожают в комнату ареста,где те имеют право на один звонок, затем подают горячий кофе, бутерброды...