Старшая вскинула руку – и одновременно сверху низринулся поток драконьего пламени.

Вспышка, грохот, некроманта швырнуло оземь и протащило, безжалостно обдирая бока, добрый десяток саженей.

«Папа!» – заверещала Рыся.

Жемчужная драконица заложила невероятный кульбит, когти заскребли по камням, высекая снопы искр.

Поток драконьего пламени разбросал противников в разные стороны. Похоже, Аэсоннэ не пыталась никого убить, скорее – разделить птенцов и инквизитора с некромантом.

Этлау ошалело мотал головой, лоб у инквизитора рассекло, из ссадины сочилась кровь. Фесс подумал, что, наверное, выглядит сейчас не лучше – чувство было такое, что у него не осталось ни одного целого ребра.

Рысь воинственно выгнула шею, оскалила внушающие ужас зубы. Птенцы невольно попятились, все, за исключением Старшей.

И тут из-за их спин из серого полумрака внезапно свистнула стрела, стена мглы лопнула, извергнув десятки невысоких коренастых фигурок.

Поури шли за своей возлюбленной Ишхар, не боясь ни пламени, ни смерти.

Следом за ними топали зомби, подъятые Фессом, – эти стремились к своему повелителю.

– Салладорец! Уйдёт! – заорал инквизитор в самое ухо Фессу.

– Рысь, осторожнее! – не обращая внимания, крикнул некромант: жемчужная драконица едва увернулась от пронёсшейся рядом молнии.

Но со спины птенцов уже брали в клещи набегавшие поури, и чада Эвенгара рассудили правильно, что сегодня не их день. Старшая что-то выкрикнула, и, соблюдая строгий порядок, прикрывая друг друга, птенцы стали отступать, благоразумно не расшвыриваясь больше молниями. Рысь зарычала, расправила крылья, готовая рвануться в погоню.

– Тьма с ними! – взвизгнул Этлау. – Салладорец, Салладорец сбежит! За ним, Неясыть, за ним!

– Дочка, тебе нельзя…

«Можно, папа, можно! — рассмеялась драконица. – У меня с ними давние счёты, ещё с той пустыни. Но птенцы пусть бегут. А вот Салладорец ускользнуть не должен, Этлау прав. За ним, пап, за ним! И я с вами!»

– Нет!

«Да отчего ж „нет“, папа? Ты же сам всё это измыслил, я сразу поняла: мы как будто уходим из Аркина и ждём твоей команды. Команды ты так и не дал, мне пришлось решать самой… Ну скажи, я ведь верно всё сделала?»

Нет, она неисправима, мрачно подумал некромант.

– Не будем мешкать, – деловито бросила Рысь, уже успев перекинуться. – Поури птенцов не выпустят. А зомби пусть идут против Клешней, там у них достойный соперник. Скорее, папа, не мешкай! Сейчас я ещё могу взять след Салладорца.

– Твоя дочь умна, храбра и говорит чистую правду, – тут же встрял Этлау.

«Пьеска, разыгранная для тебя одного…» – вспомнил некромант слова Эвенгара. Очень может быть, очень даже может. Святой Престол пытался разыграть головоломную комбинацию, но удар Клешней смешал им все карты. Так или иначе, у инквизитора сейчас своя собственная партия. Он и Рыська правы, как ни печально – Эвенгар не должен уйти.

– Идём. Только я перенацелю неупокоенных.

– Ради всего святого, не мешкай, некромант, – простонал Этлау. – Если Салладорец получит то, зачем он сюда явился…

– Не трать красноречие, ты не на проповеди, святой отец, – оборвал инквизитора Фесс. – Сейчас. Совсем чуть-чуть…

Птенцы скрылись, преследуемые по пятам неустрашимыми поури; молчаливые вереницы пошатывающихся зомби прошагали мимо, направляясь к порту; некромант надеялся, что у защитников Аркина хватит ума дать сцепиться двум мёртвым армиям.

С неба потянулись уже знакомые чёрные рукава смерчей – похоже, уходил ещё кто-то из птенцов, но Фесс не успел даже испугаться: витые копья тьмы впивались в крыши домов, размётывали стены, но не производили и сотой доли тех разрушений, что вызвала Атлика в несчастном Арвесте.

– Ты видел, некромант?! Они не могут сладить с Аркином!

– Вижу, Этлау, вижу…

Тем не менее Святой город горел, не спасали многочисленные речные рукава. Где сейчас Курия, что делает понтифик, почему не защищают свою столицу?..

«Призови нас», – ворвался в сознание густой бас.

Рысь аж подпрыгнула на месте.

– Кто это был, папа?

Инквизитор непонимающе воззрился на девочку-дракона.

– О чём ты, дитя моё?

– Кто звал тебя, пап? – Рысь полностью проигнорировала отца-экзекутора.

– Не знаю, – развёл руками Фесс. Драконица покачала головой.

– Мне это не нравится, – объявила она. – Впрочем, это – потом. Всё – потом. После Салладорца.

Таинственное чутьё племени Хранителей Кристаллов уверенно вело Рысь по следу. Фесс ничуть не удивился, поняв, что они направляются прямиком к кафедральному собору, по-прежнему гордо и неколебимо возвышавшемуся над окутанным дымом, тяжело, если не смертельно раненным городом.

– Ты хорошо знаешь аркинские катакомбы, Этлау. Где оно может быть, то, что ищет Салладорец?

– Вопросы у тебя, Неясыть… Я не был посвящен во все секреты аркинского понтификата.

– Но ты ж у них был… чуть ли не святым, по-моему! Этлау желчно хмыкнул.

– Эти глупцы оказались нетверды в вере. Истинное благочестие не требует подтверждения чудесами. Они смотрели на меня как на созданного Им голема, одерживающего победу за победой посредством вложенной в меня заёмной силы. Но таким, как я, не доверяют секретов. Нас могут страшиться, нам могут поклоняться, но доверять – никогда. В этом смысле мы весьма схожи с тобой, некромант.

Фесс промолчал. Как-то не хотелось признавать, что в словах Этлау на сей раз крылось немало правды.

Громада собора грозно нацелила в небеса копья бесчисленных шпилей и оконных арок. Здесь было пусто и безжизненно: кто мог – сражался, остальные бежали.

– Не думаю, что Его святейшество ещё остаётся в Аркине, – проронил Этлау, решительно направляясь через весь собор к высокой, богато разукрашенной кафедре, с которой вещали архипрелаты Святого города. – Сбежал, когда понял, что с тобой ничего не получается. Но так просто он не отступится. Заклятье выхода из Эвиала, надо же! Далеко удирать собрался.

Фесс промолчал. Он впервые оказался в главном аркинском храме; и здесь поистине было на что посмотреть.

На жёстких, отполированных до блеска скамьях могли, наверное, рассесться самое меньшее три-четыре тысячи человек, а если потесниться, так влезли бы и все пять. Просторные нефы, поддерживаемые исполинскими колоннами арки; в нишах застыли статуи прославленных подвигами во славу Спасителя смиренных Его служителей; повсюду – золотые оклады, искрящиеся самоцветы, тонкая резьба, отполированный мрамор.

– Удивительно, – вслух подумал Фесс, – здесь же сердце магии Святого города, почему никто не попытался засесть тут?