На сей раз не стучали, но Ли зачем-то распахнул дверь и столкнулся с Вальдесом.

– Я к тебе, – объявил тот, – а ты куда?

– Видимо, к тебе. – Странный порыв или… слышать друг друга можно, не только истекая кровью и фехтуя?

– А зачем тебе я? Думать надоело?

– Сегодня я не думал.

– И поэтому за это взялись другие. – Вальдес оглядел комнату, скользнул между двух стульев, довольно улыбнулся и уселся на стол. – Следующий раз думай сам, у тебя выходит лучше… На меня напал Хейл.

– С пистолетом или шпагой?

– Если бы! С Давенпортом. Они хотят от тебя избавиться.

– Стоунволл тоже хотел, – признался Савиньяк, устраиваясь на одном из отвергнутых стульев.

– Это от доверия, – объяснил Вальдес. – Он доверяет мне, он доверяет себе, он доверяет тебе и он доверяет Залю. Поэтому тебе лучше отправляться спасать Бруно, которому Стоунволл не доверяет, так же как и, увы, Эмилю с Вольфгангом. Хейл, кстати говоря, со стариной Томасом согласен, зато Давенпорт к тебе идти отказался наотрез и Бэзила не пустил.

– Он обладает даром предвидения. – «Сытный» Давенпорт не столь банален, как ему самому кажется. Будет злиться и воевать – не худший выбор для незадачливого воздыхателя, хотя и зануды бывают счастливыми. Счастливыми и умными, как тот же Вейзель, но всякий раз оставлять завещания?! К кошкам их вместе со смертью, если есть друзья, бумаги не нужны. Ротгер не бросит тетку, даже рухни Торка, а Росио с Бертрамом не оставят мать и Арно. – Я правильно понял, ты сейчас представляешь интересы Хейла?

– Я скучаю, ведь у меня больше нет Бе-Ме. Впрочем, это лирика, а в самой мысли выставить тебя в Акону что-то есть.

– Есть, – подтвердил Ли. – Несбыточность.

– Ее не бывает, – отмахнулся Ротгер. – Ты доверяешь Эмилю или не доверяешь нам с Залем? Только не напоминай, что я – моряк, надоело! Покойный дядюшка считал, что Западной армии нужен не просто Савиньяк, а ты… О, гости! Люблю гостей… Давай я их не пущу.

– Не пускай, – разрешил Савиньяк исчезающей в дверном проеме спине. У Западной армии будет дело и не будет Савиньяка. Этого. Хватать судьбу за глотку у Хербсте придется Эмилю, но там все просто, особенно если успеет Рокэ. Вот бы маска дала понять, где его носит, но гальтарский лик безмолвствует, одно слово – Рожа.

– Мой полуземляк жаждал разговора наедине, – вернувшийся Вальдес напомнил о коте девицы Арамона, – но он больше не будет. Я объяснил, что Стоунволл уже пробовал, и Хейл с Давенпортом уже пробовали, и даже я уже пробовал. Остается алат, но этот точно не придет. Кстати, а осталось ли вино?

– Осталось.

– Тогда дай воды, это будет мой выбор, а не потакание обстоятельствам.

– Получишь вино, это будет мой приказ. И еще сейчас ты вспомнишь, когда тебе было муторно.

– Чего?

– Муторно, тошно, мерзко, душно.

– Давай свое вино… И бумагу, не все ей твои завиточки терпеть, будем «календарь» составлять. Муторный.

За очередной заколоченной гостиницей Алва свернул к никем не охраняемому мосту. В лицо дохнул тревожный темный Данар, ощерился выгоревший склад, потянулись приречные торговые кварталы. Возле церкви с похабной надписью на запертой двери Джаниса схватила под руку размалеванная красотка с алой, чуть ли не маршальской перевязью, две ее товарки в бело-розовых венках подпирали дверь в сомнительного вида трактир. Его Иноходец не помнил, однако черно-серые головы разевали клювы и здесь.

– Странное новшество, – Рокэ поморщился чуть ли не впервые за поездку. – Пожалуй, я предпочту Зверя.

– Вороны это, – объяснил отделавшийся от дамы Джанис, – они везде теперь, а с чего – у Чистюли спросить надо, в смысле у дуксов, это они надумали. Монсеньор, вам не тошно?

– В поэтическом смысле – несомненно, – кэналлиец закинул голову, вглядываясь то ли в облака, то ли в рвущие их дальние шпили. – Пожалуй, пора расставаться. Ты вхож в дуксию, найди Чистюлю и попроси к восьми быть у себя.

– Понял. – Тень и прежде был краток. – А если Чистюля того… где-то шляется?

– Тогда разыщи его «где-то», – улыбнулся Ворон, – а потом возвращайся к Шеманталю. Пусть ждет нас утром там же, где прошлый раз.

Больше вопросов Джанис не задавал.

– За аббатствами, – напомнил он, – куда ни чихни, патруль.

Предводитель «висельников» хотел добавить что-то еще, но Рокэ умел останавливать взглядом и врагов, и доброхотов. Тень сочувственно глянул на Робера, поправил шляпу и быстро зашагал в сторону Желтой. Алва, не вдаваясь в объяснения, повернул к Гобеленной. О том, что Джанис обещал помочь с похоронами, Ворон не знал, и Робер решил ничего не говорить до конца вылазки.

Редкие, по сравнению с Заречьем, прохожие обвешанную железяками троицу предпочитали не замечать. Несколько раз попались компании столь же сомнительного вида, но никто никого не задевал. Все это – молчаливые горожане, вывески с воронами, сырой, пахнущий то дымом, то свалкой ветер – превращали дорогу в подобие мерзкого бреда, не хватало лишь неровного конского цокота и бесконечных испятнанных стен, но скоро появились и они – Алва незаметно углубился в безлюдье Старых Аббатств. Тут в нишах и у обочин неуверенно серел пропитанный водой снег, а мостовую покрывал слой мокрых листьев и колючей кожуры. Сбросившие летнюю роскошь каштаны торчали из-за каменных оград злобными метлами. Ни пса, ни кошки, ни крысы… Обожженная девчонка умерла, Альдо, Айнсмеллер, Кавендиш, все они умерли. И остались. Завязнув в гнилой, зябкой пустоте.

– Ро! – прикрикнул кто-то… Ворон! – Очнитесь-ка!

– Как вы меня назвали?!

– Здесь во всех смыслах не место для титулов. Ловите!

Робер промешкал, и летящий темный ком ухватил Валме, это был всего-навсего плащ. Избавляться от шляпы Алва не стал. Забросив на тянущийся к негаданным гостям сук веревку и отталкиваясь ногами от мокрой кладки, он почти взлетел наверх. Хорошо, что через стену можно перелезть, стена еще не приговор, даже если она на тебя надвигается.

– Ро, ко мне!

– Иду!

Это нетрудно, и это всяко лучше, чем брести меж отражающих друг друга каменных бесконечностей.

– Не думал, что вам понравится возвышаться. – Марсель и здесь оказался быстрее. – Папенька удивится или объяснит проэмперадорством.

– Чем?.. Валм…

– Без имен! – оборвал Алва. – Здесь – без имени и коротко. Представьте, что все мы – Котики.

– Уже, – кивает Марсель. Ему что, его монастырские закоулки с ума не сводили. Галантный взмах сразу двумя плащами, и виконт скользит по веревке во двор. Рокэ пока рядом, улыбается памятной по суду Бакры странноватой улыбкой, тогда она показалось пьяной.