– Рокэ, – для очистки совести все же напомнил виконт, – скверна уже вытекла, а то, что вытекло, собирают не пробкой, а тряпкой, я видел, когда папенька расплескал колодцы. Условные, само собой! Его и самого окатило, и стол залило.

– Бертрам об этом пишет. Он считает залитые столицы безнадежными, но глянуть на Олларию нужно в любом случае. Хотя бы для того, чтоб понять, имелся ли у Гальбрэ другой выход.

– Гальбрэ в озерах, – Валме поморщился, будто на язык попала притворившаяся снегом соль, – птицерыбодуры у нас нет, а крысы, кошки и гоганы предрекают исключительно пакости. Эпинэ аж запомнил достославный совет: вернуть стекло в состояние песка, а вино – винограда. Сам бы он до такого не додумался.

– Иноходец на первый взгляд не философичен, – Алва был очаровательно рассеян, и Валме понял, что до лодки еще нужно дожить.

Корпус готовился к танцам – немногочисленных раненых и умудрившихся приболеть отправили в Акону под присмотром здоровых, но в чем-то сомнительных, остальные в последний раз проверяли амуницию и оружие. При деле были все, кроме командующего, который слишком доверял своим полковникам, чтобы беспокоиться о порохе, подковах и дураках. Савиньяк и не беспокоился, он вообще не думал о предстоящем рейде. Решение найдено, первый шаг сделан, а второй зависит от Заля, про которого Лионель тоже не думал, забивать же голову дриксами маршал себе запретил – у Эмиля достаточно сил и мозгов, чтобы отбросить китовников и прикрыть Бруно. На счету самого Ли перед Ор-Гаролис были разве что каданцы, брат воевал дольше, да и хороших генералов у него хватает. Советовать из Придды, как бить еще не подошедших к Хербсте «гусей» Савиньяк в любом случае не собирался.

Маршал постоял у окна и вытащил прихваченную на всякий случай маску. Серебряный лик выказал привычное равнодушие, объяснять, с чего его золотому родичу вздумалось дрожать, он не спешил. Ли какое-то время вглядывался в черные глаза, потом убрал реликвию обратно в сумку. Мать не бредила и не ошибалась: в Нохе маску трясло, в подземелье это прекратилось. Что с ней было во время бегства через спятивший город, по понятным причинам никто не заметил. Капуль-Гизайль видел в реликвии исключительно произведение искусства, сам Ли внимания на древность не обращал – висит и висит, зато не склонный к мистицизму Валме возненавидел Рожу с первого взгляда.

На глазах виконта Рожа срывалась со стены дважды – когда в Надоре погибал старый замок, и потом еще раз. В Нохе в это время убился Альдо, а в урготском посольстве упал Рокэ… Оставь барон свое сокровище висеть, рухнуло бы оно в день мятежа или нет? Мать потребовала показать ей маску сразу после устроенной философами потасовки, и та лежала смирно, но ведь уродов к тому времени уже прикончили…

Сколько нужно «бесноватых», чтобы реликвия ожила, и, во имя братца Леворукого, имеют ли антики отношение к его собственной беготне по призрачной столице? Он в мельчайших подробностях видел, что творится в Нохе и под ее стенами, но далеко отойти не мог. От Нохи или от маски? Мать, когда он к ней прорвался, ничего в руках не держала, это Лионель помнил точно. Женщина боялась и мысленно звала сына, а гальтарскую реликвию били корчи, это связано или нет? В день рождения Рокэ шестерых понесло прочь из Аконы, прямиком в закат понесло… Это связано или нет?

Все шестеро так или иначе почуяли пролитую одним из них кровь, но причину нашел Придд. Не братья, не почти усыновленный матерью Ариго, а Придд! Почему? Почему смерч на Мельниковом лугу обогнул остатки «лилового» полка? Почему светопреставление вообще началось? На непонятно гнетущее чувство загодя жаловались многие, даже малыш Арно, землетрясение в Гаунау подползло куда более незаметно – Давенпорт увидел сон о надорской кляче, ему самому приснился отец, но такое случалось и прежде; вот в ущелье с костяным деревом его и впрямь потянуло. Он знал, что нужно повернуть, не дожидаясь возвращения разведчиков. Ага, а Хайнрих понял, когда нужно остановить авангард. Трое на две армии… Трое!

На Мельниковом лугу, если говорить о смутных предчувствиях, пророков собралось не меньше пяти, однако ни бежать, ни замереть их не тянуло. Придд, Арно, Райнштайнер, Ариго, все тот же Давенпорт, вернее Давенпорты… Погибший с лекарским обозом генерал слышал жалобу кургана, которому мешала дорога, однако курган не взбесился, а смерчи туда не добрались. Сожрав левый фланг и прикусив центр, водяное чудище вильнуло, то ли нацелившись на Маршальский, то ли обходя «спрутов». Придд в истории с кровью оказался самым чутким: он упокоил одного выходца, остановил второго, прогнал третьего, понял, что китовника надо убить на месте, но о странном состоянии перед битвой может сказать не больше Арно.

«Странное чувство», «стало как-то тошно», «удивительно скверное ощущение»… Перед ущельем скверно не было. А когда было, ведь было же! Когда падала маска? Нет, будь так, он, зная день и час, вспомнил бы. За день до Мельникова луга? В ночь после, когда из Олларии уходили крысы? Опять не то! Было ожидание военной неудачи, но оно шло от ума, и еще он пытался выскрести из памяти убитого олененка, хотя нет… Дурашку пристрелили позже, так что ничего-то он не почувствовал! Был слишком далеко, или дело в горах, которые, по словам маркграфа, сушат слезы? Да нет, в Гаунау горы не мешали, значит, все-таки расстояние. Буря собиралась слишком далеко, чтобы ее расслышать, только землетрясение не лучше шторма, а смутной тошноты оно не вызывало, да и Хайнрих… Стоп! Когда на Мельниковом дрались, он в Торке был один, то есть один из тех, кто что-то чует. Давенпорта он к этому времени сплавил фок Варзову, Гаунау вернулся в Липпе… Так, может, нужно, чтоб в одном месте собралось хотя бы трое, а лучше не меньше четверых?

Условный стук в дверь. Кто-то рвется к Проэмперадору, и «фульгаты» считают повод веским. Вальдес не стучит… Стоунволл, курьер или разведчик?

– Впустите.

Стоунволл. Новостей полковник не носит, значит, либо сомнения, либо наоборот.

– Господин маршал, я прошу меня выслушать.

– Доброе утро, Томас. Говорите.

– Господин маршал, сперва я должен еще раз отметить, что нахожу ваше решение единственно верным. Заля нужно выдворить в зараженную область, и это нам по силам, однако ваше присутствие при этом излишне. Адмирал Вальдес при ближайшем рассмотрении производит крайне благоприятное впечатление, в то время как у Хербсте…

Из щели между домами выскочила рыжеватая собака, неуверенно вильнула хвостом и попятилась. Со скрипом проползли три пустые телеги, к последней было привязано помятое ведро, опять показалась рыжая псина, кудлатый мастеровой запустил в нее обломком кирпича, не попал, зато кирпич угодил в лужу. Полетели брызги, раздалась визгливая брань… Умом Эпинэ понимал, что они в Олларии, но это умом – запаршивевшее Заречье не вязалось ни с напуганной, но еще сытой и чистой столицей, в которую ввалился Альдо, ни с взбеленившимся городом, где двуногое зверье, позабыв страх, бросалось на людей. Сейчас никто никого не резал, пожарища остыли, бешеную ярость сменила полусонная злоба – не покой, а усталость, хотя сейчас она пришлась кстати.