– Наше дело – что же делать; ваше дело – как же быть, – вроде бы совсем ни к селу ни к городу выдал Рыжий. Но попало, кажется, в точку. Пленники, переглядываясь, зашевелились, раненый, с которым мне уже надоело возиться, вышел из своей явно притворной комы, приподнялся и уставился на командира. Арсений, понявший по ответу Ольги, что оставаться здесь она не собирается, впервые за прошедшие два дня улыбнулся, облегченно вздохнул и продолжил разоблачение, я бы даже сказал, добивание «исполнителя»:

– Тогда уже не из разряда случайностей, а неизбежных в данном случае закономерностей. Родине все это вы передавать вовсе не собирались. Я имею в виду месторождения и все эти таинственные, аномальные пространства. А то, что здесь уже найдено, добыто, спрятано до поры до времени, попадет, как вы рассчитывали, целиком в ваши руки. Этого вам и вашему высокому покровителю хватит на весьма почетное место среди не только российских, но и зарубежных миллиардеров. Довожу до вашего сведения, хотя, может быть, не стоило раньше времени. Перед самым моим вылетом сюда – это было позавчера – небезызвестный вам Юрий Борисович Стерхов, то есть Дед, сообщил мне, что судно «Шилкан», арендованное вами и вашим сообщником для вывоза здешних сокровищ, задержано в бухте Гартнера, и его капитан будет теперь дожидаться очной ставки с заказчиком. Хочу еще добавить, что вам и нанятой вами вот этой команде очень повезло, что во время вашего пребывания на прииске там оказался возвращавшийся на родину сотрудник данного спецпоселения. Если не ошибаюсь, Донатас. Пока мы еще не в курсе, как вы ему сумели заморочить голову, но если бы не он, вы бы никогда сюда не попали. По дороге вы, кажется, это поняли. А уж вывезти отсюда все, что вы надеялись здесь найти, вам бы точно никогда не удалось. Скорее всего, именно поэтому вы его еще не пристрелили.

– Донатас в конце концов понял, какого он свалял дурака, – объяснил Серов. – Ему простительно, он пока еще редко встречался с такими людьми, как эти.

– Они сказали, вас убили, а она, – Донатас показал на Ольгу, – очень плохо себя чувствует, надо спасать. Что их специально послали ее спасать. Какие-то плохие люди сюда пришли. Спасать срочно надо. Дурак, испугался. За нее испугался. Когда все понял, решил – всех убью.

– Всех, наверное, не надо, – сказал Серов. – Пусть сами решают, что и как. Последний раз объявляю – до взрыва осталось только уйти.

– Проголосуем? – предложил Пугачев команде непрошеных пришельцев, растерянно пытавшихся разобраться в происходящем.

– Я вообще-то тоже, чтобы не взрывать, – начал, словно раздумывая, Омельченко. Но потом спохватился, выдал в полный голос: – Но уж пусть лучше все здесь лежит до поры до времени, чем этой сволоте в руки. За бугор, значит, гады вывозить собрались? Вы бы по погосту здешнему походили, фамилии почитали. Может, кто из родни притулился? На это они рассчитывали, когда бежать отказывались и вкалывали от темна до темна?

– У нас был нормальный восьмичасовой рабочий день, – недовольно буркнул Серов.

– Так и я говорю. А они в Америку. Узнали бы мужики, на куски порвали. Хрен тебе, а не Америка! – сунул он огромный кулак под нос невольно отшатнувшемуся и болезненно сморщившемуся главному «исполнителю».

– Через десять минут уходим, – объявил Пугачев. – Кто ничего не понял – оставайтесь. Остальные затаривайтесь, чем пожрать. Идти далеко и нелегко. Надеюсь, успеем. Твое решение? – повернулся он к своему бывшему коллеге. – С нами у тебя есть шанс, здесь – нет!

– Пошел ты! – проскрипел тот. – Кровь идет, перевязать надо.

– Вся наша медицина – вторая комната направо. Ключ на гвозде над дверью. Медикаменты в шкафу, – нехотя объяснил Серов. – Мы ими почти не пользовались, нужды не было.

– Справишься или помочь? – спросил Пугачев.

– Помогли уже. Он пускай тоже со мной, – кивнул он на раненого. – Он мне поможет, я – ему. Заодно подумаем, какое решение принимать. Десять минут выделите?

Пугачев оглянулся на Серова. Тот как-то безразлично махнул рукой – пусть, мол, идут.

Карай угрожающе зарычал, когда эти двое направились к выходу.

– Карай не одобряет. Пять минут им за глаза, – недовольно проворчал Омельченко.

Ухвативший было с накрытого стола бутылку, но пока так и не решаясь, несмотря на разрешение Пугачева, хотя бы частично использовать ее содержимое, Рыжий довольно фальшиво пропел:

– Не думай о минутах свысока…

– Да куда им деваться, – объяснил свое разрешение Серов. – Хоть пять, хоть десять. Мы тут на минуты считать разучились. Эпоха заканчивается, а ты про минуты. Впрочем, вы не ждите, двигайте. А то как бы на секунды считать не пришлось.

– Значит, не передумаете? – спросил Арсений.

– Все уже на сто рядов передумал. Была надежда – образуется как-нибудь, спохватятся, поймут. Вот вам, может быть, и поверил. Только сколько таких, как вы, сейчас? Может, когда-нибудь… А сегодня наверху те, которые перевязываться пошли. Без соображения, без закона, без будущего. Только сейчас и только для себя. Как там у вас говорят – «деловые». Это здесь вы им хвост прижали, а там их возьмет. Им – не хочу. Не имею права. Комиссар не разрешил бы. И те, которые здесь навсегда остались, тоже не разрешают. Категорически. Мы на будущее работали. Вот пускай будущему все и останется. Мало ли что еще случится. А вам – спасибо. За надежду спасибо.

– Доброе слово и росомахе приятно, – пытаясь разрядить гнетущую тишину воцарившегося молчания, брякнул Рыжий и решительно вернул бутылку на стол.

– Выводи их, Оля! – сказал Серов. – По своему пути выводи. Знаю, что Егор Степанович тебе чуть ли не к самой их избушке проход обустроил. Я все боялся – уйдешь, не попрощаешься. Рад за тебя – правильно решила. Уходи. Тебе еще жить и жить. А этих, если захотят, Донатас выведет. Нечего вам рядом с ними пачкаться. Я тут за ними понаблюдал, послушал, прямо скажу, путаный народ. Как там у вас сейчас говорят – «поколение пепси». Значит, с гомнецом. Шарахнуться могут. Сами не знают – куда и зачем. А у Донатаса не шарахнутся. Как, служивые, осознали хоть что-то?

– Ну, – сказал один из пятерых, потирая ушибленный лоб. – Вы только оружие верните, а то нас… сами понимаете.

– Не будем шарахаться, – пообещал еще один. – Расклад пока не в нашу пользу.

– Это точно. Пользы у вас теперь никакой не нарисуется. Радуйтесь, что живыми вернетесь.

– Это если хорошо вести себя будут, – добавил Омельченко. – Проводник у вас экстра, по себе знаю. Так что лучше не возникайте, себе дороже.

– Оружие вернем. Только без патронов, – объяснил