в 1998 году и управляющую капиталом в 10 миллиардов долларов через хедж-фонды и капиталом в 28 миллиардов долларов через традиционные фонды. Главный основатель AQR, Клиффорд Аснесс, сделал большой вклад в академическую литературу по ценовым аномалиям акций; запрограммировав свои компьютеры на выдаивание этих эффектов, он получал стабильный, некоррелированный доход и спал спокойно. Хотя потери AQR в конце июля были слишком скромны, чтобы обеспокоить кого-то еще, Мендельсон узнал, что еще один количественный фонд понес серьезные потери. Ошибочно перестраховавшись, он сократил заемный капитал. Затем в первых числах августа модель AQR снова заработала. Не важно, кто ликвидировал позиции квонта, теперь он должен был остановиться. Казалось, беда миновала.

В понедельник 6 августа Мендельсон провел несколько рутинных совещаний в офисе AQR, утилитарном помещении в безликом здании недалеко от станции «Гринвич». Ближе к полудню он пешком отправился в местную закусочную и, стоя в очереди, заглянул в свой BlackBerry, проверить, как идут дела у его фондов. Несколько секунд он не мог отвести взгляд от экрана. Все числа были красными и совсем не маленькими. За последние три часа AQR потерял десятки миллионов долларов28.

«Боже, это просто смешно, — про себя подумал Мендельсон». Кто-то где-то, должно быть, снижал долю заемного капитала, но в монстроподобных масштабах. Или, может, несколько квонтов одновременно давали поручительство? Как долго это могло продолжаться?

Одно Мендельсон знал четко — ему нужно срочно урезать заемный капитал. Если фонд располагает капиталом в 100 долларов для поддержания позиций на 800 долларов, пятипроцентная потеря оставит его с 60 долларами капитала и позициями на 760 долларов. Его заемный капитал взовьется с 8 к одному до более 12 к одному29. Если на следующий день случится еще одна пятипроцентная потеря, заемный капитал не просто вырастет на 50 %, он практически утроится, с 12 к одному до 33 к одному. Третий пятипроцентный спад возведет заемный капитал в бесконечную степень и выше, поскольку капитал фонда окажется отрицательным. Вернувшись в офис AQR, Мендельсон с коллегами набросал в блокноте гиперболическую кривую, показывающую возможный взлет заемного капитала. Единственным способом выжить было держать заемный капитал на более плоской левой стороне кривой. Если фонды AQR потеряют 5 %, им придется продать почти две пятых своих позиций для поддержания стабильности заемного капитала. В противном случае они войдут в смертельную спираль.

Тем временем версии этой драмы разворачивались в других количественных хедж-фондах. Большинство из них отличалось от Medallion Джима Саймонса: они торговали хорошо известными ценовыми аномалиями, а не экзотическими секретами. «Никакого Е = MC2 под колпаком», — как выразился Аснесс30. Даже Саймонс признался, что его крупный фонд для институциональных инвесторов торговал на сигналах, понятных другим: все читали одни и те же академические труды, использовали одни и те же данные и делали ставки одного рода, особенно по акциям с инерцией и ценностью31. В нормальное время это не имело значения: даже если армия фондов преследовала «ценность», существовали десятки способов оценить этот феномен и избежать сильного столпотворения. Но как бывает со всеми инвестиционными стратегиями, столпотворение приобрело смысл во время паники: продажи одного крупного фонда влекли за собой потери в других, особенно с тех пор, как количественные стратегии выросли достаточно для того, чтобы помыкать ценами32. Как только конкурирующие фонды начнут нести убытки, логика гиперболической кривой тоже вынудит их продавать. К полудню понедельника Мендельсон начал понимать, насколько плохо все может обернуться. Не только AQR будет должен продать огромную долю своих позиций для поддержания стабильности левереджа перед лицом изначальных потерь. Его соперники тоже будут продавать, и AQR придется бежать изо всех сил, чтобы остаться на месте, подгоняя других квонтов урезать размер своих портфелей.

Следующий день оказался еще более суровым, чем ожидал Мендельсон. Модели AQR теряли деньги вдвое быстрее, чем в понедельник, и фирма настроила компьютеры демпинговать позиции на миллиарды долларов. Хорошей новостью было то, что технологии позволяли ликвидировать портфель гораздо быстрее, чем в прежние годы. Плохая новость состояла в том, что соперники AQR могли ликвидировать так же быстро. Каждый квонт запускал торпеды на другого; ходили слухи о фондах, потерявших 10 % и более. В кампусе Renaissance на Лонг-Айленде Джим Саймонс и его главные помощники столпились у экранов компьютеров, настраивая параметры моделей как пилоты, настраивающие навигацию через ураган. Основатель AQR Клифф Аснесс ворвался в офис и разбил мониторы33. Ему позвонил Кен Гриффин, имевший теперь репутацию покупателя остовов разбившихся машин. «Я посмотрел наверх и увидел спускающихся валькирий и услышал, как старуха с косой стучит в мою дверь. Я изо всех сил метнулся к свету», — позже скажет Аснесс34.

Во время нарастания хаоса представители правительственных структур, казалось, обитали в параллельной вселенной. Во вторник 7 августа — второй день квонтового землетрясения — комитет по процентным ставкам Федеральной резервной системы вынес предупреждение о риске инфляции. На следующий день президент Буш посетил Министерство финансов для встречи со своими экономическими консультантами. «Если рынок будет функционировать нормально, это приведет к мягкой посадке, — сказал он с надеждой». В четверг тон Вашингтона начал меняться, но не столько из-за резни на фондах квонтов, сколько из-за европейских проблем. Гигантский французский банк BNP Paribas приостановил погашение трех внутренних фондов денежного рынка, ссылаясь на «полное исчезновение ликвидности». Субстандартные потери определенно пугали рынки, и Центральный банк Европы отреагировал выделением экстренных средств в 131 миллиард долларов. В четверг днем председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке превратил свой офис в импровизированный командный пункт, его ведущие помощники дозванивались ему из различных точек земного шара, где они отдыхали в тот момент. Ранним утром следующего дня Федеральная резервная система аннулировала свое прежнее предупреждение об инфляции, обещая предоставить достаточно наличности «для содействия должному функционированию финансовых рынков».

Тем временем в Гринвиче для Мендельсона забрезжил свет в конце туннеля. Он никак не был связан с резким поворотом Федеральной резервной системы и всем, что касалось других хедж-фондов. Начиная со вторника Мендельсон принялся обзванивать брокеров и друзей по рынку — всех, кто мог знать что-либо о позиционировании других количественных фондов на заемном капитале. В этом бизнесе доминировало не так много фирм. Среди них был новый фонд Джима Саймонса, управляющий почти 25 миллиардами долларов институциональных средств, а также Highbridge Capital — дочерняя фирма J. P. Morgan. Там были D. Е. Shaw, Barclays Global Investors и Goldman Sachs Asset Management. Мендельсон хотел знать, насколько крупные игроки успели срезать заемный капитал: если они вогнали себя в плоскую часть гиперболической кривой,