– Знаешь, Адина, я даже не подозревала, что Марио был таким богатым человеком. Для меня он всегда оставался бедным студентом… Он был очень беден – пока не познакомился с Роберто.

Племянница Домино и его троюродный брат с благоговением разглядывали его квартиру, им еще не доводилось видеть такого богатства. Однако родственникам не суждено было получить ничего из этих сокровищ. Детально описав каждый предмет, Домино завещал все свое имущество, кроме картин, университету, в котором работал, чтобы учредить стипендию своего имени.

Вопрос с принадлежностью картин, коллекция которых оценивалась более чем в сто двадцать пять миллионов лир, так и не был решен. Домино покупал картины для Роберто Лучано в качестве вложения средств, но вдовам они не достались. Правительство придержало произведения искусства у себя до тех пор, пока не будет подтверждено право собственности на них. Некоторые работы старых мастеров, по слухам, были впоследствии украдены, остальные бесследно исчезли.

Имущество Лучано быстро таяло. Когда не стало Домино, никто уже не стоял на пути мошенников и расхитителей всех мастей. Документы, взятые из номера Домино в отеле «Рафаэль», были сначала отправлены в его фирму. Грациелла подписала новую доверенность с фирмой, особо подчеркнув, что все вопросы должны быть решены в течение месяца. Она и так уже ждала слишком долго, и ей хотелось без дальнейших проволочек решить проблему с наследством.

Среди документов обнаружили маленький черный блокнот – дневник за тысяча девятьсот шестидесятый год. Одна из записей, сделанных аккуратным почерком Домино, имела смысл только для Софии Лучано, поскольку речь шла о ее сыне.

«Ребенок взят из Чефалу и перевезен в приют Святого Сердца в Катании».

Домино не случайно выбрал самый большой после Палермо город на Сицилии – в большом городе меньше шансов, что кто-нибудь когда-нибудь установит личность ребенка.

Грациелла и Адина только что вернулись с похорон Марио Домино. Народу на похороны собралось немного, и больше всего слез было пролито тогда, когда родственники узнали, что по завещанию им ничего не досталось. Из-за похорон Грациелла в этот день не была в суде, и читать газеты ей тоже было некогда.

Перед тем как свернуть на длинную подъездную дорогу к вилле «Ривера», Эммануэль посмотрел в зеркало, причесался и поправил галстук. Настроение у него было хуже некуда, и он совершенно не представлял, как сообщить новость Грациелле.

Грациелла предложила Эммануэлю вина, но он отказался. Со стороны казалось, что он не может сидеть спокойно. Он достал из кармана авторучку и стал выбивать ею нервную дробь по полированной поверхности обеденного стола.

– Синьора, у меня мало времени, я должен вернуться к себе в офис, но мне хотелось встретиться с вами лично и самому рассказать… Сегодня на суде события приняли новый оборот. – Эммануэль снова поправил галстук и тяжело вздохнул. – Не знаю, синьора, известно ли вам, что в Италии законом предусмотрено условие, по которому ни один гражданин не может содержаться в тюрьме дольше восемнадцати месяцев без суда. Как вы знаете, процесс сильно затянулся, к ответственности привлечены сотни людей, некоторые – по отдельности, некоторые – группами. В соответствии с законом каждый обвиняемый также имеет право на то, чтобы до вынесения приговора ему были зачитаны вслух все его собственные показания и выдвинутые против него обвинения. Вы меня понимаете, синьора?

– Да, понимаю. До того как выйти замуж, я изучала юриспруденцию. Вы знаете о Марио Домино?

– Будьте добры, синьора Лучано, дайте мне закончить. Прошу прощения, но мне необходимо вернуться в офис, и мое время очень ограниченно. Сегодня защита потребовала, чтобы были соблюдены законы, о которых мы только что с вами говорили. Это означает, что всем заключенным, которых вы видели за решеткой, включая Пола Кароллу, должны быть зачитаны их показания. Большинство из них содержится под стражей уже довольно долгое время, например сам Каролла провел в тюрьме больше шестнадцати месяцев.

В глазах Грациеллы мелькнул испуг. Когда она перебила Эммануэля, он заметил, что ее голос охрип.

– Сколько времени уйдет на то, чтобы зачитать показания?

Эммануэль облизнул губы:

– По самым скромным подсчетам, полтора года. Если следовать закону, большинство обвиняемых придется освободить.

– И Пола Кароллу?

– Да, синьора, Пол Каролла выйдет на свободу.

Грациелла откинулась на спинку стула и всплеснула руками.

– Вот почему я здесь, – продолжал Эммануэль. – Я хотел лично сообщить вам новость и заверить: все, что возможно сделать, уже делается. Однако не во власти судьи отменить эти законы, вопрос должен быть обсужден в правительстве, именно от членов правительства зависит окончательное решение. Я уверен почти на сто процентов, синьора, что правительство ответит отказом. Пока судья не объявит решение, суд будет продолжаться так, словно ничего не произошло.

Грациелла встала, Эммануэль поразился ее сверхъестественному самообладанию.

– Я хорошо представляю, как работает наше правительство… Спасибо, синьор Эммануэль, что взяли на себя труд зайти ко мне. Как вы сами сказали, у вас очень мало времени, поэтому не смею вас дольше задерживать…

Адина вышла в холл сразу же, как только звякнул колокольчик, но Грациелла уже провожала Эммануэля к выходу. Он продолжал бормотать извинения даже после того, как за ним закрылась дверь.

Лицо Грациеллы было похоже на застывшую маску.

– Они собираются выпустить из тюрьмы Пола Кароллу.

Комиссар Джозеф Пирелли в пятнадцатый раз проплывал длинный, олимпийских размеров городской бассейн из конца в конец. Доплыв до мелкой части, он встал на дно и положил руки на бедра, чтобы передохнуть. Плавание всегда помогало ему избавиться от похмелья. В это время из другого конца бассейна ему помахал судья Рикардо Орсини, закутанный в белое махровое полотенце. Он показал пальцем сначала на самого Пирелли, потом на парную у себя за спиной.

Сквозь облака густого пара Пирелли разглядел очертания тела Орсини, лежавшего на деревянной скамье. Накануне Пирелли праздновал завершение длинного и утомительного дела об убийстве. Он очистил рабочий стол и собирался отправиться с женой и сыном в Милан в долгожданный отпуск. Пирелли, правда, еще планировал заглянуть сегодня в свой кабинет, однако официально уже числился в двухнедельном отпуске. Он сел напротив Орсини, поставив локти на колени, и стал ждать, мысленно гадая, какая же сволочь проболталась Орсини, где его найти.

Судья сел и посмотрел на Пирелли.

– Сегодня утром мне позвонили из Палермо, у них там возникли проблемы… Ты следишь за ходом процесса?

Пирелли пожал плечами. Было бы трудно не следить: процесс занимал первые полосы всех газет.

– Имей в виду, это неофициально, – продолжал Орсини. – На суде творится черт знает что, защита Кароллы вставляет палки в колеса.