Тучный судья спустил ноги на пол. Его кожа блестела от пота.

– Прости, Джо, но я хочу, чтобы ты принял дело об убийстве Жуана Палузо. О Фрэнке Палузо, отце убитого мальчика, много писали в газетах, он даже пытался добиться, чтобы убийство Жуана было выделено отдельным пунктом обвинения против Кароллы. И вот теперь вмешалось правительство, и дело намереваются закрыть. Я знаю, что ты собирался уезжать, но ты получишь компенсацию за отпуск.

Пирелли вздохнул:

– А если я откажусь?

Орсини обернул полотенце вокруг живота.

– Мы поговорим после того, как ты ознакомишься с материалами следствия. Мальчику было столько же лет, сколько твоему сыну, эти подонки убивают даже детей. В полицейском управлении Палермо не хватает людей, а сейчас, когда возникла эта загвоздка с процессом, Каролла может вообще выйти на свободу. Я знаю, ты сейчас не ведешь никакого расследования, но даже будь это не так, я бы предложил это дело тебе. Встретимся на выходе… скажем, через десять минут, ладно?

Пирелли нашел судью на автостоянке. Орсини был в дорогом шелковом костюме, белоснежной рубашке и при галстуке, редеющие волосы были аккуратно причесаны и напомажены. Пирелли же выглядел ничуть не лучше, чем до бассейна: мятая рубашка, галстук торчит из кармана такого же мятого льняного пиджака, голова болит с похмелья. Причесаться он забыл, и влажные волосы торчали во все стороны. Вдобавок он держал под мышкой скатанное полотенце, в которое были завернуты мокрые плавки, что нисколько не прибавляло его облику солидности, он выглядел почти мальчишкой. Хмурая складка между бровей Пирелли была хорошо знакома его подчиненным, даже по-своему знаменита. Все знали, что, когда его брови встречаются на переносице и соединяются в одну темную линию, это признак того, что Пирелли вот-вот взорвется. Сейчас его брови не просто сошлись, они почти наползли одна на другую, так он был зол.

Орсини открыл багажник серебристой «альфа-ромео» и достал свой портфель. Пирелли угрюмо возвышался над ним. Орсини извлек из портфеля папку и протянул ему:

– Здесь все, что тебе нужно. Понимаю, Джо, ты не в восторге, но чем быстрее ты отправишься в Палермо, тем быстрее вернешься обратно. Если я тебе понадоблюсь, я буду в своем офисе. В Палермо для тебя сняли квартиру и выделили кабинет. Выезжай, как только сможешь, хорошо?

Провожая глазами отъезжающую со стоянки «альфа-ромео», комиссар тихо кипел от ярости. Даже не открыв папку, он поплелся к своему автомобилю – видавшему виды «фиату». По дороге к дому он старался держать себя в руках. Папку Пирелли открыл, только когда поставил автомобиль в отведенную ему ячейку подземного гаража под многоквартирным домом. К страницам отчета была прикреплена скрепкой большая, восемь на десять дюймов, черно-белая фотография убитого мальчика. Мальчик лежал на асфальте, все еще держа в правой руке рожок мороженого, поверх его ног упал велосипед, затылок и правая сторона его лица превратились в кровавое месиво, кровь растеклась вокруг головы и стекала в водосточную канаву.

Пирелли открыл дверь. Его сын Джино вышел встречать отца в ластах, маске для подводного плавания и с дыхательной трубкой во рту.

– Где мама?

Искаженный голос из-под маски ответил, что мама пошла в магазин. Пирелли вздохнул с облегчением. Как только Джино в ластах прошлепал мимо него, он быстро прошел в спальню. Пирелли принял душ, побросал в чемодан смену одежды и белья, все это заняло не более пятнадцати минут, и он был готов к отъезду. Пирелли вошел на кухню, шепотом поговорил с приходящей уборщицей, которая в это время мыла пол, потом вернулся в гостиную и написал жене короткую записку. Он знал, какая буря разразится, когда Лиза узнает, что их отпуск снова откладывается. Пирелли предложил жене ехать в отель вдвоем с сыном и обещал присоединиться к ним, как только сможет. Уже подписавшись, он подумал и сделал приписку, что дело срочное, поэтому он немедленно выезжает в Палермо, но как приедет, сразу позвонит.

Пирелли спустился в подземный гараж. При его шести футах двух дюймах ему приходилось складываться чуть ли не пополам, чтобы уместиться за рулем «фиата». Выезжая, он, как всегда, забыл про пандус и, как всегда, ударился головой о крышу машины.

Ему удалось успеть на дневной паром до Сицилии. С пристани он сразу поехал в полицейское управление Палермо и добрался туда уже глубокой ночью. Поскольку в управлении в этот час находилась только дежурная ночная смена, никто не смог ничем ему помочь или хотя бы показать выделенный ему кабинет. Пирелли отправился на поиски квартиры, потом вспомнил, что с самого утра ничего не ел, и заглянул в небольшое кафе. К тому времени, когда он нашел по указанному адресу квартиру, выяснилось, что никто не удосужился передать ему ключи. Поэтому он снял номер в ближайшем отеле, где в полном изнеможении и рухнул на кровать. Возлияния прошедшей ночи, последующее похмелье, марафонский заплыв в бассейне, несколько часов за рулем, чувство вины из-за нарушения семейных планов – все это вместе довело Пирелли до такого состояния, что хоть криком кричи.

Но, несмотря на усталость, Пирелли не мог заснуть, хотя часы показывали четыре утра. Осушив несколько мини-бутылок из имеющегося в номере холодильника, он стал смотреть по телевизору какой-то идиотский мультик. Наконец в качестве последнего средства от бессонницы принялся просматривать материалы по делу, которое возненавидел еще до того, как приступил к нему. Когда он смотрел на фотографию убитого мальчика, дело вдруг предстало ему в истинном свете. Некто безжалостно лишил жизни этого мальчика, посмотрел в его невинные глаза, когда мальчик доверчиво принимал мороженое, а потом хладнокровно застрелил его. Закрыв глаза и засыпая, Пирелли думал о том, каким же надо быть человеком, чтобы жить, имея на совести такое…

Лука Каролла, одетый в монашескую рясу и плетеные сандалии, прошел через Эриче. Он нес на плече соломенную сумку, полную пакетиков с разнообразными семенами овощей и трав. Лука ненадолго задержался у овощного прилавка перед магазинчиком, потрогал спелые темные сливы и зашел внутрь. В магазинчике продавались сигареты, сладости, пряности, джемы, всевозможные фруктовые консервы и было полно мух. Казалось, владельцы крохотной лавчонки стремились на небольшой площади предложить покупателю все, что только можно. Лука попросил килограмм слив и, дожидаясь, пока их взвесят, стал просматривать газеты. Его внимание привлек крупный заголовок: «Процесс над мафией продолжается». Лука склонился над прилавком с пряностями, но газеты притягивали его взгляд как магнитом. Уже уходя, он купил две газеты и сунул в сумку под сливы.

Оставшись в своей келье, Лука развернул газеты и разложил их на кровати. Он переворачивал страницы так осторожно, как будто боялся, что стены услышат шорох бумаги. Лука прочел о нападках стороны обвинения на Пола Кароллу, который по-прежнему утверждал, что ни в чем не виновен. Затем прочитал кусок мрачной статьи про так называемого босса боссов, дона Роберто Лучано. Стук в дверь заставил Луку вздрогнуть.

– Кто там?

– Это я, отец Анджело. Можно с тобой поговорить?

Лука швырнул газеты под кровать, ногой затолкал их поглубже и открыл дверь. В дверях сначала показался каркасный костыль, потом сам отец Анджело. Он протянул руку Луке, и тот помог старику сесть на кровать.