Полк принял участок фронта, окапывался, устраивался. Связисты налаживали телефонную связь — радиостанций в войсках тогда еще не было. Телефонной связью соединили батальоны, роты. Одну нитку протянули до Тамсаг-Булака, на командный пункт комкора Жукова.

Ночью Федюнинский обошел все подразделения, которые ему поручил комполка, проверил их готовность, обеспеченность боеприпасами. Поговорил с бойцами. Настрой у всех был решительный.

Наступило утро 29 мая 1939 года.

После короткой артиллерийской подготовки части 1-й армейской группы поднялись в атаку. Достигли первой траншеи. Обрушили приклады и штыки на ошеломленных японцев и баргутов. Однако те не дрогнули, своих окопов не бросали, защищались до последнего в рукопашном бою.

Траншейный бой — самый трудный для пехоты. Когда бойцы с обеих сторон остаются один на один. Когда артиллерия и минометы либо переносят свой огонь в глубину обороны противника, либо замолкают совсем. Когда невозможно стрелять пулеметчикам, потому что везде — и чужие, и свои, все перепутано. Когда израсходована обойма, остались два-три патрона, защелкнутые в магазин еще на подходе к линии окопов, а новую обойму заряжать уже поздно: закопошишься с подсумком, отвлечешься от главного, и тебе в это время прикладом разнесут голову… Траншейный бой — работа особенная. Противники здесь сходятся грудь в грудь, глаза в глаза. Гранаты тоже, как правило, расходуются в первые минуты схватки. А потом — штыком и прикладом, кулаком и зубами. Японские офицеры кидались навстречу с обнаженными самурайскими мечами — острыми, как бритва, катанами. Рукопашная — дело страшное. Лязг железа о железо, хруст костей, человечий рев, крики, стоны…

К 16 часам батальоны 149-го полка, пройдя буквально по головам японцев и баргутов, достигли высоты на восточном берегу Халхин-Гола. Захватили еще одну траншею.

Дальше продвинуться не удалось. Сверху плотным ружейно-пулеметным огнем и артиллерией японцы перекрыли все подступы к высоте.

Вскоре стрельба начала стихать, и наконец наступило затишье.

Наблюдатели засекли движение автотранспорта противника — с востока к позициям японцев двигалась колонна грузовиков. Подводят резервы? Готовят новую атаку?

Федюнинский побежал по траншее, подбадривая красноармейцев, чтобы они не расслаблялись и готовились к отражению возможной контратаки.

Но контратаки не последовало.

Выслали разведку. Разведчики вскоре вернулись, доложили: японцев в окопах нет, погрузились на машины и уехали…

Первый бой Квантунская армия проиграла. Японцы потеряли до 400 человек убитыми, много боевой техники и отошли на линию государственной границы.

Начали подсчитывать потери и трофеи. Переправили в тыл пленных японских солдат и офицеров, захваченных во время траншейных схваток. Среди трофеев обнаружились довольно экзотические. В полевых сумках офицеров и солдатских ранцах часто попадались пузырьки с опиумом. В окопах валялись бутылки из-под рисовой водки. Когда не помогали штык и катана, для поддержки самурайского духа японцам выдавали более простое и проверенное средство.

Все армии мира в трудное время поддерживали солдатскую стойкость спиртным. В вермахте вдобавок к шнапсу будут выдавать первитин — легкий наркотик в таблетках. «Наркомовские» сто грамм будут давать и в Красной армии.

Первый, майский период боев на реке Халхин-Гол завершился. Враг убрался восвояси — как вскоре выяснится, ненадолго. В частях и соединениях 1-й армейской группы проводили перегруппировку, обсуждали итоги первого столкновения, готовились к следующему.

Кончался июнь.

В один из дней Федюнинского вызвали в штаб дивизии. Командир дивизии Иван Петрович Дорофеев сказал:

— Принимай, Иван Иванович, свой полк!

— Какой — свой? — растерялся Федюнинский.

— Двадцать четвертый! Бывший Сто шестой Сахалинский! В котором ты командовал шестой ротой!

Это было радостным назначением. Он возвращался к своим боевым товарищам, с которыми плечом к плечу сражался на КВЖД, с кем хлебал из одного котелка под Чжалайнором и трофейной казачьей шашкой делил мерзлый хлеб на разъезде Абагайтуй.

Полк тем временем находился в резерве командующего 1-й армейской группой и располагался в районе Тамсаг-Булака. Личный состав после семисоткилометрового марша отдыхал и приводил себя в порядок.

К тому времени Федюнинский прослужил в Забайкалье уже пятнадцать лет, из них три с половиной года в Даурии. По сути дела, становление его как командира Красной армии происходило здесь — на полигонах, в летних лагерях, в боях и походах. А потому многих командиров знал в лицо. Многие знали его. В 24-м мотострелковом полку он, к своей радости, застал почти весь прежний командный состав: комиссара полка старшего политрука Ивана Васильевича Щелчкова, заместителя командира полка майора Акима Семеновича Белякова, начальника штаба капитана Василия Васильевича Полунина. Старыми знакомыми оказались и комбаты Соловьев, Кожухов и Завьялов. Поэтому для знакомства и притирки времени не понадобилось, сразу взялись за дело сообща, единым коллективом.

Позже Федюнинский узнал, что за его назначением стоял командующий 1-й армейской группой комкор Г. К. Жуков.

Разведка доносила: японцы подводят к границе новые соединения и сосредоточивают их в непосредственной близости к участку, атакованному в мае и потому хорошо знакомому им.

Полк — главная школа для будущего полководца. Федюнинского назначили на полк, по сути дела, в бою. Он принял 24-й мотострелковый во время короткой паузы между майской и июньской атаками японцев.

Уже в двадцатых числах июня 1939 года японская авиация возобновила интенсивность полетов. Бомбили позиции на западном и восточном берегах Халхин-Гола, разведчики же пытались залететь в глубокий тыл. По инициативе Жукова была усилена авиационная группировка. Из внутренних военных округов Москва прислала лучших воздушных асов. Наши истребители перехватывали японцев, не позволяя им хозяйничать в небе Монголии. Постепенно инициатива перешла к ним.

Резкое оживление в воздухе, попытка японской воздушной разведки обследовать тылы свидетельствовали о явном — японцы вот-вот ударят снова. Уже после боев были захвачены многие штабные документы соединений и частей Квантунской армии. Среди них приказ командира 23-й пехотной дивизии японских войск генерала Мититаро Комацубары: «Дивизии главными силами переправиться через реку Халхин-Гол, захватить войска противника и уничтожить их».

В район боевых действий были приглашены иностранные корреспонденты и военные атташе японских союзников — Германии и Италии. Планировался триумф, показательная победа над Красной армией с последующей публикацией панорамных фотографий, которые бы наглядно демонстрировали этот разгром.

Японская группировка превосходила численностью силы 1-й армейской группы. Поэтому Жуков попросил Москву в срочном порядке усилить вверенную ему группировку. В район Тамсаг-Булака были спешно переброшены 11-я танковая бригада, 7-я, 8-я и 9-я мотоброневые бригады, тяжелый артиллерийский дивизион, свыше 100 истребителей. Сюда же, на Халхин-Гол, была передислоцирована 8-я кавалерийская дивизия Монгольской народно-революционной армии.