К о п ы с т к а. Это так: солнце не ворона, его не поймаешь. Только ты не понял, в чем дело, сынок! Солнце припечет, трава вырастет, камыши в речке, рыбы наловим, ухи наварим… Ну а там, гляди, вскорости — трах-тарарах! — хлеб уродит… А пока что у меня сегодня ворона есть. Катай, сынок, ко мне жить! Ну что?

В а с я (улыбнулся сквозь слезы). Да… не знаю, как оно будет.

К о п ы с т к а. Знаешь, сынок, что я придумал?

В а с я. Что?

К о п ы с т к а. А вот что — я тебя жареными воронами кормить буду, а ты меня за это по букварю доучишь. Ладно?

В а с я. Ладно!

К о п ы с т к а. Трах-тарарах, резолюция принята! Выучусь я все-таки грамоте, туды его маму! И рихметике выучусь и всякой политике…

3

Вбежала  П а р а с к а. Копыстка к ней:

— Слышишь, старая? Давай на старости лет такую штуку выкинем — и тебя грамоте научим, а?

П а р а с к а. Погоди! Вон что в церкви-то творится!

К о п ы с т к а. Что?

П а р а с к а. Я так и думала — сидит, наверно, рыжая сатана да цигарку сосет, а не думает, что уже надо прятаться или бежать!

К о п ы с т к а. Вот тебе и на!

П а р а с к а. Вот тебе и на!.. Так закурил себе голову, что и смерти своей не видишь! И так весь век. Помнишь, когда-то казаки приезжали людей убивать за то, что панскую экономию сожгли, — так люди как люди… Тот убежал, тот спрятался, а он, рыжая сатана, досиделся, докурился, пока не наскочили казаки…

К о п ы с т к а. Так из-за кого же, как не из-за тебя, кукушечка, весь тот инцидент и случился. Прибежала вот так же: «Горит-горит! Идут!» А кто идет — не поймешь.

П а р а с к а. Что? Из-за меня, говоришь?.. Погляди, Мусий, мне в глаза!..

К о п ы с т к а. Нет, ты мне в глаза погляди!..

И смотрели друг другу в глаза, пока Копыстка не отвел своих:

— Ну хватит, разве женщину переглядишь!..

П а р а с к а. Моя правда, Мусий!

К о п ы с т к а. Хватит!..

П а р а с к а. И увидишь, что по-моему выйдет! Вот так и убьют тебя, вот так из-за цигарки и не увидишь, откуда и смерть к тебе придет…

К о п ы с т к а. Да расскажи ты, что в церкви?

П а р а с к а. Ага! Теперь расскажи… Слушай, Мусий! Они вот-вот придут сюда из церкви… убивать…

К о п ы с т к а. Кто?

В а с я. Кого?

П а р а с к а. Орину, Ларивона и нас!

К о п ы с т к а. Да говори толком!

П а р а с к а. Слушай! Орина и Ларивон — он живет у нее — пришли в церковь. Гиря раздавал людям по ложке вареного ячменя, и Лизка была, и знаешь еще кто? Панько! Принарядился, оделся, миску с ячменем за Лизкой носит, еще и свечечку. А Лизка раздает. Увидел меня, как пес съежился, и свечку не знает куда девать… А, Мусий? Наш секретарь…

К о п ы с т к а. Эх, мать его!.. Рассказывай дальше!

П а р а с к а. Ну вот, Гиря не дал Орине ячменя, говорит: «Поди-ка ты сперва помолись и у батюшки поисповедуйся». А она уже не в полном уме, пошла, еще и Ларивона с собой потащила. А на исповеди и говорит: детей с Ларивоном поела…

К о п ы с т к а (даже пошатнулся). Да что ты говоришь, Параска?..

П а р а с к а. Поп про это Гире, Гиря людям… Зазвонили в колокола, сбежался народ. Ларивона связали… На расправу, кричат, поубивать их надо!.. Слышу, и тебя не добром поминают. Говорят — Смык сбежал, Совета нет — самое подходящее время… Так я из церкви да огородами, огородами — и сюда… Бежим, Мусий, а то убьют!

К о п ы с т к а. Ты что это, Параска!.. Ты…

П а р а с к а. Бежим, говорю! Чего еще сидеть здесь! Чтоб в клочья разорвали?.. Если бы ты слышал, что они говорили!.. Сказали, сюда придут… Бежим!.. Вот так, огородами, мимо старой плотины, чтоб не увидели…

К о п ы с т к а. Ша, Параска, ша!.. Ты вот что, говорю, беги сейчас и созывай…

П а р а с к а. Кого?

К о п ы с т к а. Наших!.. Всех, кто в живых еще остался.

П а р а с к а. Так их уже не дозовешься, глупый ты!..

К о п ы с т к а. Девяносто семь…

П а р а с к а. Было, да сплыло! Сегодня ночью не спалось, так я их всех подсчитала. Половина слободы вымерла, а наша голытьба раньше всех в ямки попадала…

К о п ы с т к а. А Кондрат Хурса, Клименко Захар, Барило один и другой, Сирота Юхым, Золото Мойша?..

П а р а с к а. Так они уже такие, что и ног не таскают…

К о п ы с т к а. Клименко Захар — позавчера виделись — вот тут сидел… И Сергей наказывал, когда уезжал: гляди же, стереги, Мусий, говорил…

П а р а с к а. Стереги! Кого? Что?.. Эту пустую халупу?

К о п ы с т к а. Советскую власть, дурная твоя голова!..

П а р а с к а. Твоя! Как придут сюда, так и эту дурную свернут, а без нее — что ты устережешь? Что, спрашиваю?

К о п ы с т к а. Вот-вот уж и Сережа приедет…

П а р а с к а. Не приедет твой Сережа! Он уже забыл, с какой стороны и двери к нам открываются. Пятая неделя пошла, а его нет. И не будет! Потому что он не такой дурак: забрал золото…

К о п ы с т к а (даже замахнулся). Знаешь что, Параска?..

П а р а с к а. Ну что?

К о п ы с т к а. Не поднимай прений — вот что!

П а р а с к а. Мусий! Умоляю!..

К о п ы с т к а. Я что сказал?

Параска притихла.

Беги, говорю, сейчас же!.. Созови всех, кто жив!.. Да не мешкай, слышишь? Одной ногой там, другой здесь!..

П а р а с к а. И когда уж я от тебя избавлюсь, рыжая сатана! Когда уж ты мне руки развяжешь? И хоть бы что путное, а то ведь… (Убежала и через минуту — назад.) Мусий!.. Идут!.. Уже недалеко, вот…

К о п ы с т к а. Ну что с ней поделаешь?.. Беги!

П а р а с к а. Сейчас, я огородами… Да смотри, Мусий, без меня… ничего не делай тут… Я одним духом… (Побежала.)

К о п ы с т к а (Васе). А мы, сынок, вот что… Сейчас организуем ревком.

В а с я. Как это — ревком?..

К о п ы с т к а. А так, что Совета у нас нет? Нет, потому что поумирали или лежат хворые. Гиря к власти свои руки протягивает? Протягивает, через Панька протягивает, потому что Панько ему продался… Я все это обдумал, всю ихнюю политику… А ты, Василь, грамотный, пишешь здорово и парень — ерой революции. Садись секретарем!

В а с я. Да я не умею по-писарски. Не учился.

К о п ы с т к а. На черта по-писарски! Пиши по-нашему. (Достал из шкафа бумагу, перо, чернила, дает Васе.) Пиши: как в нашей слободке комбеды вымерли, Совета нет, а контра высунула голову, шипит гадюкой, вот-вот укусит, — то постановили…

В а с я. Да не могу я за секретаря! Право же, не могу!

К о п ы с т к а. Ведь ты уже писал раз! Садись! (Усадил Васю, обмакнул перо.) Я буду диктовать, а ты пиши! Знай одно — пиши, а потом подпишем… вдвоем… Ну, слушай!.. Пиши: «Выборы ревкома». Написал? Теперь пиши: «постановили…».

В а с я. Что-то не так, дяденька Мусий. Надо сперва: «слушали».

К о п ы с т к а. Да кого ты будешь слушать, когда никого нет! Говорю же — поумирали или хворые лежат…

Все ближе к окнам подступает грозный гул. Уже стал слышен топот.

Да что там долго разговаривать! Пиши: постановили выбрать в ревком,