послушают старых людей.

Д е д  с  п а л к о й. Думают, что забрали себе слободу, так можно и на бога верхом сесть? Нет, он вас не потерпит. Подождите, анафемы, он найдет и на вас кару. Он, милосердный, загонит вас в пекло.

К о п ы с т к а. Пускай в пекло — там хоть тепло. А попадешь в рай, так без дров пропадай…

Д е д  с  п а л к о й. Ишь какой! Ах ты, безбожник! Изувер ты окаянный!… Брось цигарку, говорю!

5

Пришел  Г о д о в а н ы й. Словно ничего не зная:

— Что здесь такое, дед Онисько?

Д е д  с  п а л к о й. Вот как видишь. Стоит возле божьего дома и курит, чтоб ты знал, да дымит цигаркой.

Г о д о в а н ы й. А чего, позвольте, стоит?

Д е д  с  п а л к о й. Спроси его!

К т о - т о  и з  т о л п ы. Чашу, церковную святыню, забирают!.. Серебро-золото…

Г о д о в а н ы й. Как это забирают, позвольте. Кто берет? По какому такому праву?

К т о - т о  и з  т о л п ы. А по такому, как хлеб брали. Для коммуны этой.

Г о д о в а н ы й (притворяясь). Позвольте, то хлеб — вещь понятная, но чаша и крест — это же божьи вещи… Да кто берет?

К о п ы с т к а. Комиссия.

Г о д о в а н ы й. Какая такая комиссия? Кто ее выбрал?

К о п ы с т к а. Народ.

З л о й  г о л о с. Какой народ! Где тот народ?

К о п ы с т к а. Бедный народ.

Г о д о в а н ы й. Да народ ведь только сходится, а про комиссию никто еще, верно, и не слыхал?

К о п ы с т к а. А я говорю — беднейший народ. Как и полагается теперь.

6

Пришли еще  л ю д и. С ними  С т о н о ж к а, д е д  Ю х ы м, В а с я, П а р а с к а. Поднялся гомон.

Г о д о в а н ы й. Вот что, Копыстка! Мы, народ, уже знаем про все… Потому что мы, народ, знаем, когда и какая бумага из уезда пришла и что в той бумаге написано. Мы, народ, теперь спрашиваем, как же это так? В бумаге пишется, чтоб брать церковное злато-серебро с народного разрешения, а мы, народ, об этом знаем?

Г о л о с  б е д н я к а  и з  т о л п ы. Которые бедные — знают все как один!

Г о д о в а н ы й. Подождите там!.. Как это так — мы, народ, спрашиваем вас, — в бумаге пишется так, а вы делаете наоборот, да еще и тайком от всех? В бумаге сказано, чтоб все церковные вещи были проголосованы на общих собраниях, а вы, как воры, ворвались в церковь и что делаете?

Д е д  с  п а л к о й. Слышишь?

Г о д о в а н ы й. Так вот мы, весь народ, и говорим: дадим мы или не дадим чашу и крест — об этом вы у народа спросите.

К р и к и. У народа спросите!..

Д е д  с  п а л к о й. Слышишь, что народ говорит?

К о п ы с т к а. Да какой же вы народ, чудак ты человек?

Д е д  с  п а л к о й. Как так?.. А кто же мы, чтоб ты знал?

К о п ы с т к а. Вы же неорганизованный лимент, да и все…

Г о д о в а н ы й (после паузы). А мы вот что, граждане, комиссия от народа! Идемте сейчас в церковь и запретим им по советскому закону…

К о п ы с т к а. Ша!.. Подождите!.. Закон-то советский, да не про вас он писан.

Г о д о в а н ы й. Да ты чего тут разоряешься? Ты что нам — начальство или кто?

К о п ы с т к а. Не начальство, а Советская власть!

Д е д  с  п а л к о й. Какое ты имеешь право?.. Кто тебя поставил начальством?

К о п ы с т к а. А известно, не вы, дед. Были такие, что поставили… Мы теперь власть — и больше никто!

Г о д о в а н ы й. Расступись, море, — кизяк плывет…

Д е д  с  п а л к о й. Это правда — расступись, море… Недавно из кизяка и не вылезали, а теперь — начальство!

П а р а с к а (как выскочит). А вам досадно? Аж глаза с досады пухнут, что когда-то Мусий мой из панского загона и не вылезал, а я детей в кизяке рожала, а теперь… теперь спрашивают: где тут живет товарищ Мусий Копыстка?

К о п ы с т к а (усмехаясь). Тут! Это я, Мусий Копыстка!

П а р а с к а. Не перебивай, сатана!.. Пожалуйста, к нам на съезд… Вот как! Когда-то моему сатане и на землю запрещали садиться, а теперь его на бархатные кресла усаживают. Совет с ним держат, как, что и почему, а вам что? А вам одна досада от этого!

К о п ы с т к а. Трах-тарарах! — вот вам, дед, резолюция!

Д е д  с  п а л к о й. А ты… А ты брось цигарку, говорю! (И замахнулся на Копыстку палкой.)

К о п ы с т к а (не шевельнулся). Ша, дедушка!

Д е д  с  п а л к о й. Да брось, не то…

К о п ы с т к а. Не дуй, дед, против ветра.

Д е д  с  п а л к о й. Не то…

К о п ы с т к а. Не то пуп порвется.

Ударить дед не отважился. Отступил. Трясется.

7

Вошли почти все вместе: из церкви  к о м и с с и я, из-за ограды  Г и р я, м о н а ш к и, г л у х о н е м о й  Л а р и о н. Толпа подалась назад. Шум утих, смолк.

С м ы к. Что тут такое, Мусий?

К о п ы с т к а. Да как тебе сказать… Выходит инцидент.

С м ы к. Что именно? Кто?

П а р а с к а. Так кто же, как не дед Онисько, Годованый… Вишь, досадно стало, что мой рыжий…

К о п ы с т к а. Да цыть!

Д е д  Ю х ы м (отозвался эхом). «Моя мила, чтоб ты воза не побила».

К о п ы с т к а. Поприходил тут неорганизованный лимент и за пазухой свою резолюцию держит…

С м ы к. Какую это резолюцию? В циркуляре написано: кто будет недоволен, пусть о своем недовольстве напишет в уездную комиссию, а там рассудят…

Г о д о в а н ы й. А мы, народ, знаем, что в циркуляре обратное написано. Вот мы, народ, и спрашиваем: как это так, позвольте? Пишется, чтоб брали церковное злато серебро с позволения народного, а вы как берете?

К р и к и:

— Кто вам позволил?

— Сказано, чтоб на общих собраниях!..

— Пишется, чтоб весь народ проголосовал, а вы сами?

С м ы к. Кто нам позволил? (Кликнул.) Стоножкин Василько! Иди-ка сюда, Вася! (А сам Копыстке.) На, Мусий, подержишь, пока мы им протокол прочитаем…

Словно молния у всех в глазах блеснула, когда увидели, что Смык передал Копыстке церковные вещи, обернутые в голубую ткань.

К о п ы с т к а (заметив этот блеск и движение). Не горячись, Сергей! Слышишь?

С м ы к. Не боюсь, потому что имеем право!.. (Вынул протокол.) Товарищ Вася! Прошу вас прочитать.

В а с я (начал читать). «Протокол беднейших граждан слободки Рыбальчанской. Слушали и постановили мы третьего марта тысяча девятьсот двадцать третьего года, что, действительно, как нельзя лучше придумали товарищи из центра, чтоб забрать из церквей серебро-золото и превратить в хлеб голодным, которые у нас действительно пухнут и мрут без всякого соблюдения статистики».

Г и р я. А сколько вас подписалось?

Г о л о с. Сколько вас душ?

К о п ы с т к а. Девяносто семь!

С м ы к. Всех, кто имеет право голоса в нашей слободке, сто восемьдесят девять. Нас подписалось девяносто семь. Кого больше? Имеем право!.. Так не крутите, все равно по-своему не выкрутите!..

Г и р я. А кто подписал протокол?

С м ы к. Не вам спрашивать, да уж прочитай им, Вася, чтоб не крутили! Прочти всех… Кто там? Ну?

В а с я. Подписались серебро-золото церковное забирать (читает): «Смык Серега, Копыстка Мусий и Прасковья…».

П е р в ы й  г о л о с. И сюда вскочила.

В т о р о й  г о л о с. А как же! Без нее и пасха не посвятится.

В а с я (читает). «Рогачка Василий, Клименко Захар, Барило Свирид, Золото Моисей, Стоножка Иван…»

Г и р я. Не верю.

С м ы к. Что?