Русско-китайские Айгунский и Пекинский договоры (1858 и 1860) были не вполне ясны относительно технических аспектов границы, проходящей по реке. Однако, в соответствии с общепринятой международной практикой, границей считается главный фарватер реки, и принадлежность островов определяется их расположением по отношению к главному фарватеру. Острова к северу от главного фарватера Амура считались русскими, те, что находились к югу - принадлежали Китаю. До японской окупации Маньчжурии не возникало серьезных разногласий относительно принадлежности сотен маленьких речных островов.

Когда на южном берегу Амура китайских солдат сменили японские, на великой реке, которая по-китайски называется Хэйлунцзян (Река Черного Дракона) сразу же усилилась политическая напряженность. Но причины у этой напряженности были не только политического, но и природного характера. За 75 лет, прошедшие со времен Айгунского и Пекинского договоров главный фарватер Амура в нескольких районах изменился в результате штормов, наводнений и других природных причин. Этот природный феномен вызвал политические проблемы. Если, например, главный фарватер реки, проходивший у южного берега острова, изменился и стал проходить у северного берега, принадлежность острова теперь могла считаться спорной. Кроме того, если ранее воды у северного берега острова были внутренним водным путем нации, владевшей северным берегом, после смены фарватера могли считаться международным водным путем, открытым для свободного судоходства.

Именно это и произошло с группой небольших островов в 70 милях к юго-востоку от советского города Благовещенск. Там, к досаде советских властей, главный фарватер Амура изменился и стал проходить не к югу, а к северу от островов. Советская сторона возражала, что это изменение главного фарватера является временным и не должно влиять на принадлежность островов. Советские инженерные части построили железобетонные заграждения у северной стороны островов, закрыв эту часть реки для судоходства, в соответствии с советским пониманием государственной границы.

Весной 1937 года ледоход на Амуре сбил и унес некоторые из заграждений, построенных советскими солдатами. Решив использовать эту возможность, 31 мая несколько кораблей речной флотилии Маньчжоу-Го прошли главным фарватером поблизости от самого большого из спорных островов, который по-маньчжурски назывался Канчацу, а по-русски Большой остров. Этот демонстративный маневр широко освещался в прессе Маньчжоу-Го. Советская сторона огонь по маньчжурским кораблям не открывала, но 19 июня отряд из 20 советских солдат занял остров Канчацу, прогнав оттуда нескольких маньчжур, которые искали там золото. На следующий день маньчжурские солдаты и полицейские попытались высадиться на остров, но советские солдаты встретили их огнем и заставили отступить. 22 июня на остров высадилось еще больше советских солдат, и было замечено, что они оборудуют там оборонительные позиции. К острову подошли три советских бронекатера.

От расположенных поблизости японских частей в штаб Квантунской Армии было направлено сообщение о вторжении советских войск на территорию Маньчжоу-Го. 22 июня эти сведения получили в Генеральном штабе японской армии в Токио, и японское командование решило занять твердую позицию. Из Генштаба было направлено в адрес начальника штаба Квантунской Армии генерала Тодзио Хидэки (будущего премьер-министра) следующее сообщение: "Если территории, явно принадлежащие Маньчжоу-Го, были незаконно захвачены советскими войсками, мы полагаем, что это может иметь серьезные последствия для наших будущих операций. В связи с этим Вам следует предпринять необходимые меры, чтобы восстановить положение".

После этого из состава Квантунской Армии в район острова Канчацу были направлены части 49-го пехотного полка 1-й дивизии с приказом изгнать советские войска с острова. В то же самое время японские дипломаты направили ноту протеста советскому консулу в Харбине и в Народный комиссариат иностранных дел в Москве.

Именно экстремистски настроенные молодые офицеры 1-й дивизии, имевшие сильные связи с националистическими обществами, возглавляли печально известный мятеж в Токио 26 февраля 1936 года - кровавую попытку государственного переворота. После этого неудачного мятежа 1-я дивизия была фактически отправлена в изгнание в Маньчжурию, где прослужила более года. Теперь ее бойцы внезапно получили возможность нанести удар ненавистным большевикам.

События развивались быстро. 28 июня в Генштабе в Токио прошло совещание. Столкнувшись с вероятностью эскалации крупномасштабных боевых действий в Северной Маньчжурии, Генштаб изменил прежнее решение, придя к выводу, что "проблема этих островов, расположенных так далеко, не стоит риска значительного отвлечения сил нашей армии". Было решено попытаться решить вопрос островов по дипломатическим каналам. В штаб Квантунской Армии были направлены приказы, отменявшие ранее санкционированные действия 1-й дивизии по освобождению острова Канчацу.

28 июня японский посол в Москве Сигэмицу Мамору встретился с заместителем наркома иностранных дел Стомоняковым, оба дипломата твердо настаивали на позиции своих правительств. Но на следующий день, когда Сигэмицу встречался с самим Литвиновым, нарком иностранных дел занял неожиданно примиренческую позицию. Хотя и продолжая считать острова советской территорией, он заявил, что "несмотря на принципы, СССР не возражает против отведения войск со спорных островов; тогда и японские войска должны отойти". Это было больше, чем японцы могли ожидать, потому что практикой советской дипломатии был отказ от каких-либо компромиссов относительно принадлежности советской территории. Была ли эта уступка Литвинова следствием сомнений в справедливости советских заявлений или в способности подтвердить эти заявления силой? Более вероятно второе, потому что чистки серьезно ослабили Красную Армию. Как бы то ни было, на следующий день, 30 июня, до того, как о результатах переговоров стало известно в Токио, за острова уже начался бой.

После получения из Токио приказа об отмене атаки на остров Канчацу, в штабе Квантунской Армии и в 1-й дивизии все были преисполнены возмущения и негодования. По словам Цудзи, "чувство унижения пронизывало командование Квантунской Армии, потому что оно потеряло лицо перед подчиненными". После полудня 30 июня три советских речных бронекатера (водоизмещением 25 т, их основным вооружением были пулеметы) прошли к югу от спорных островов, между ними и маньчжурским берегом. Советская сторона считала, что там проходит главный фарватер, и,таким образом, это международный водный путь, открытый для судоходства. Японцы же считали, что это внутренний водный путь Маньчжоу-Го. Эта советская демонстрация силы еще больше разозлила японских солдат, которые и так были возмущены отменой приказа об атаке. Несмотря на осторожные указания из Токио, агрессивно настроенных солдат и офицеров оказалось невозможно сдержать. Батарея скорострельных 37-мм пушек 49-го полка открыла огонь по советским катерам, потопив один, тяжело повредив другой (он выбросился на берег) и заставив третий отступить. При этом погибли 37 членов их экипажей, в том числе те с затонувшего катера, которые пытались доплыть до северного берега, но японские солдаты расстреляли их из пулеметов.

Новости о нападении японцев быстро достигли Москвы, и советская сторона направила