Слева от воительницы, за поворотом, возвышался непонятный предмет, и ей потребовалось время, чтобы узнать в нем повозку. Мальчик потянул Зену за руку, показал на свое громко стучащее сердце, затем на кусты и метнулся в сторону прежде, чем Зена успела открыть рот. Ей оставалось только развести руками: паренек был шустр и осторожен, он уже доказал свое умение выходить сухим из воды. Теперь многое зависело от него. Хорошо бы еще стражи не спохватились и не усилили охрану.

В конце концов, Кратос, его мать, да и все Афины ничуть не волновали воительницу. Еще пара часов — и город останется далеко позади.

«Но сначала надо вытащить мальчишку и его мать из беды, а заодно позаботиться о нас с Габриэль», — с этой мыслью Зена вытянула губы и издала душераздирающий птичий крик. Она прекрасно понимала, что ни один здравомыслящий козодой не станет жить в большом полисе, но откуда об этом знать горожанам? Они ничего не заподозрят. Зато Габриэль не придется ломать голову, решая, кто кричал: ее подруга или настоящая птица.

Зена устало вздохнула; не сводя глаз с зарослей кустарника, обошла повозку и подала сигнал еще раз.

Теперь исчез и Кратос. Единственным человеком, которого Зена могла разглядеть, был часовой, мерно ходивший по тюремной стене, высившейся далеко позади. Виднелся догорающий факел у ворот, яркий светильник сияющей точкой переместился от конюшни в сторону темницы — один из стражей делал обход. Зена знала, что он идет к начальнику с докладом. Странно, что не поднялся переполох. «Не может все быть так просто».

Но не стоило забывать, что стражам маловато платили. Они повиновались приказам, и не более того. Возможно, увидев всадника, часовой на стене и впрямь поверил, что его товарища отправили в путь со срочным указом. «Случались и более странные вещи, — думала Зена. — Глупость плохой помощник».

Сбоку подошел Кратос, не успевший даже запыхаться, следом из-за повозки появилась оправляющая пеплос Габриэль, Элизеба не отставала. Женщина на четвереньках выползла на дорогу и осторожно поднялась. Мальчик метнулся к ней и горячо обнял, потом схватил за руку и потащил к Зене. Элизеба неуверенными шагами тронулась за ним. Воительница тем временем обратилась к Габриэль:

— Хватит на сегодня приключений, ты как считаешь? Пора бы… — но девушки рядом не было. Габриэль уже вприпрыжку бежала туда, откуда только что пришли Зена и Кратос и где теперь мелькали спины мальчишки и матери. Воительница возвела глаза к небу, покачала головой и двинулась следом.

***

Скоро Зена совершенно перестала ориентироваться. Кратос вел женщин узкими переулками мимо покосившихся нищих хибар и куч мусора. Вот путники миновали площадь с круглым фонтаном, потом прошли вдоль лавчонок, источавших запах переспелых фруктов. Мальчик двигался вперед без остановок, сохраняя ровный, ритмичный шаг.

К удивлению Зены, Элизеба без труда держалась с ним вровень. «Просто атлет! — подумала воительница. — Может быть, опасность придает ей силы». Когда они наконец замедлили шаг, оказавшись на булыжной мостовой, Габриэль почти задыхалась от бега, а мать Кратоса дышала на удивление ровно. Неторопливой походкой путники прошагали по пустынному двору, заросшему чертополохом, и вошли в дом. Кратос пропустил вперед всех женщин и лошадь.

Внутри было темно и тесно, назначение здания оставалось загадкой.

— Ждите здесь, — прошептал паренек, и Зена различила шорох удаляющихся шагов. Раздался легкий стук кремня и трута, и красноватый свет озарил полуразрушенные стены. Кратос вернулся с глиняной плошкой с маслом, прикрывая ладонью крохотный огонек.

— Это разумно? — вполголоса спросила воительница, показывая на огонь и оглядывая неровные стены.

— С улицы свет незаметен, — объяснил паренек, но его взгляд выдавал беспокойство. — Я сам проверял. Матери нужно видеть наши лица, иначе она не сможет общаться.

— Понятно, — закончила споры Габриэль и, кашлянув, принялась оглядывать помещение. Наконец она выбрала плоский камень, вытерла его рукавом и села, прислонившись спиной к стене. Девушка слегка поежилась. Элизеба опустилась на низкий стул у хромого стола, а сын поставил рядом тусклый светильник и нежно коснулся материнской щеки. Женщина улыбнулась и накрыла его ладонь своею. Кратос на мгновение отодвинулся и сделал несколько сложных жестов, Элизеба ответила чуть лаконичнее. Мальчик бросил взгляд на Зену и Габриэль, потом, повернувшись лицом к матери, пояснил:

— Я сказал ей, что сбегаю за Неттероном. Она пусть посидит здесь до восхода. Я принесу вам воды и пиши.

— Не беспокойся, — твердо оборвала воительница. — Спасибо, что освободил нас. Мы уезжаем немедля.

— Нет, пожалуйста, нет! — подскочил к ней паренек, отчаянно заглядывая Зене в глаза. Покачав головой, он продолжил: — Я оказал тебе услугу на рынке, и ты мне заплатила. Теперь я снова помог тебе.

— И я тебе должна, так? — спросила она. Мальчик с беспокойством посмотрел на королеву воинов и упрямо кивнул. — Отлично, у меня найдется монета.

— Какая монета, — отмахнулся мальчуган. — Деньги я достану в любой момент.

— Украдешь? Тебе хоть раз говорили, что это нехорошо?

Он скривился:

— И ты такая же!

— Какая? — вставила Габриэль, видя, что Зена сердито сложила руки на груди и одарила Кратоса весьма неприязненным взглядом. — Знаешь, парень, она ведь права. Даже если ты живешь в трущобах, есть иные способы раздобыть денег. Воровство — не решение проблемы и…

— Не все проблемы можно решить, — раздраженно ответил упрямец. — Что ты вообще знаешь о нашей жизни!

Зашевелилась Элизеба и грустно вздохнула, глядя на сына и с мольбой протягивая к нему руки. Воришка смягчился:

— Прости, мама, — и он снова отвернулся от женщины, обращаясь к Габриэль и Зене. — Пожалуйста, воительница, останься с мамой. Ты же знаешь, она глуха. Если кто-то отыщет укрытие, она узнает об этом слишком поздно. Маме страшно одной. Я ничего больше не прошу, ни единой монеты! Сделай так, и по воинскому правилу чести мы больше не будем в долгу друг у друга.

— Я… — устало начала Зена и вздохнула. — Ну, хорошо. Управься за ночь, я хочу уехать на рассвете.

— Стой, — вмешалась Габриэль. — Ты знаешь златовласого мальчишку? Милого мальчика, который бросил мне тот несчастный кошель?

Кратос долго раздумывал и наконец решил не отвечать, но Элизеба по губам следила за беседой и, печально вздохнув, вмешалась:

— Это Геларион, сын моей старшей сестры. Кратосу он двоюродный брат. Совсем непохож на моего! — сердито добавила она.

«Старая песня, — устало подумала воительница. — Мой сын попал в дурную компанию. Бедняжку заставили воровать, во всем виноваты плохие мальчишки с улицы». Однако Элизеба молчала, и вместо нее заговорила Габриэль:

— Конечно, ваш сын не такой! — ободрив женщину, она повернулась к Кратосу: — Ага, значит, Геларион. А почему он выбрал меня?