балку и крепко обнимая Элизебу, девушка спала, как младенец. Мать Кратоса дремала, свернувшись калачиком и устроив голову на бедре у Габриэль. На мгновение ее лицо озарилось улыбкой, и она показалась едва ли не ровесницей девушки.

«Не думай о них, не думай, — твердила себе воительница, отворачиваясь и наблюдая за причудливой игрой огня, горевшего в глиняной плошке. — Афины — чужой город для тебя и Габриэль».

***

Через час вернулся запыхавшийся Кратос, покрытый толстым слоем дорожной пыли. Элизеба все еще спала; Габриэль услышала шорох и приподнялась.

— Все в порядке, это мальчишка. Спи, — шепнула Зена. Габриэль что-то пробормотала. Зашевелилась Элизеба. Кратос затаил дыхание, но женщина только переменила позу и затихла.

— Какие новости? — спросила королева воинов. Кратос кивнул и отошел от стены. Он все еще не мог отдышаться и был так красен, словно проделал бегом весь путь.

— Неттерон прибудет сюда… как только… сможет. Я обогнал его, чтобы предупредить вас. Он захватит брата, чтобы тот тебе все рассказал. И еще он передаст Гелариону, что она, — кивок на Габриэль, — хотела его видеть.

— Думаешь, Неттерон не поленится?

— Поленится? Хм, — призадумался паренек и усмехнулся. Впервые он выглядел так, как должен выглядеть мальчуган его лет: беззаботный, задорный озорник. — Наверняка передаст. Решит, что это забавно. И Геларион явится: дело не только в том, кто его отец. То есть… Я…

Мальчик колебался, не зная, говорить ли то, что начал. Зена молча ждала. Кратос продолжил:

— Я знаю, что воровать нехорошо, но, если я не буду этого делать, мама останется голодной… И я тоже. А еще — ты знаешь, что с ней случится. А для Гелариона воровство просто игра. Он считает, что у вещей нет хозяев и можно брать что только пожелаешь. Братцу нет дела до других людей.

— И слово «нельзя» ему неизвестно? — уточнила воительница. Позади нее завозилась Габриэль, и кто-то застонал во сне, но, когда Зена обернулась, обе спящие лежали спокойно и тихо. Кратос ответил кивком.

— Моя тетка тут ни при чем, она как моя мать, она честная.

— Странно, что она забивает сыну голову сказками про Гермеса.

Мальчик нахмурился:

— Это не сказки. Ты же видела Гелариона!

— Видела, — без всякого выражения ответила воительница. — Давай оставим эту тему, хорошо? И обратись за помощью к кому-нибудь другому. Мы с Габриэль не афинские граждане, и нам давно пора в путь.

— Но она сказала… — паренек стрельнул глазами на спящую девушку.

— Она что угодно наговорит. У Габриэль доброе сердце, и порой оно заводит ее слишком далеко. Самое разумное решение — найти в городе мужчин, способных тебе помочь, — воительница взглянула на Кратоса, упрямо поджавшего губы, и тяжело вздохнула. — Послушай, я обещала остаться в городе, пока она не встретится с твоим двоюродным братом. Так я и сделаю. Но на помощь не рассчитывай, я не собираюсь выполнять работу вашего царя. В любом случае, я даже не знаю, как к ней приступить.

— Зато я знаю, — пробормотал паренек, и Зена решила прекратить бесполезный разговор. «Пусть с ним разбирается Габриэль», — подумала она и вскочила на ноги: с улицы раздался шум. Кратос скользнул к двери и прислушался. По дереву поскребли, мальчик тихо стукнул в ответ, напряг слух.

— Неттерон, — кивнул он мгновение спустя.

— Уверен?

— Абсолютно, — ответил он и навалился на дверь плечом. Воительница подошла помочь мальчику.

В комнату вошел смуглый мужчина с иссиня-черными волосами, беспорядочными кудрями, падавшими на лоб. Он был несколько выше Зены и намного тоньше ее — настоящий скелет. Вошедший нетерпеливо отбросил со лба непокорные пряди и стиснул плечо мальчишки. На полу вздрогнула и проснулась Габриэль. Ее движение разбудило Элизебу, подле которой туг же опустился на колени Кратос. Он нежно погладил мать по щеке, улыбнулся ей и кивком указал на Неттерона. Женщина встрепенулась и села прямее, стиснув руку мальчика в своей. Он освободился и принялся выразительно жестикулировать. Зена повернулась к мужчине.

— Ты Неттерон? — Вошедший кивнул. — Сможешь спрятать ее от стражей?

— Со мной Элизеба вне опасности, — тихо ответил он, тревожно оглядел воительницу и протянул ей руку. — Ты королева воинов. Я слышал о тебе: история с забегами…

— Все сделала Аталанта, я просто помогала, — перебила Зена, пока он подыскивал слова. — Который час?

— Светает.

Кратос понурился. Он поднялся на ноги, помог матери встать и позволил заключить себя в объятия.

— Помни, — сказала Элизеба, нежно глядя на сына, — теперь тебе не надо воровать, чтобы защитить меня. Не делай зла, обещаешь? — Кратос неохотно кивнул. — Я буду очень скучать, но не ходи ко мне слишком часто: тебя поймают.

Кратос заговорил с ней вслух, чтобы новые друзья могли следить за разговором, но для матери подавал условные знаки.

— Хорошо, мама. Не допущу, чтобы тебя опять схватили. Но я буду скучать. Очень, — закончил он, и голос выдал его возраст. Элизеба в последний раз обняла сына, протянула руку Нетгерону, и он вывел ее прочь из комнаты. Зена проводила взглядом две фигуры, идущие по безлюдному, поросшему сорняками двору, и тихо захлопнула дверь.

Глава 4

Габриэль зевнула во весь рот, от души потянулась и заморгала.

— Кто-нибудь знает, который час? — пробубнила она, вставая.

— Рано. Очень рано, — заверила ее Зена.

— Отлично, — Габриэль прикрыла рот тыльной стороной ладони, пряча второй зевок, и потерла глаза. — А впрочем, какое мне дело? Разбудите, если что случится, — и она снова села, скрестив руки и опустив тяжелые веки. Почти сразу же ее дыхание опять стало глубоким и ровным. Изумленная Зена покачала головой и переключила внимание на паренька.

— Что теперь?

Кратос пожал плечами:

— Уклосс привезет вам хлеб. Думаю, его сын Адрик тоже приедет, если найдет, на кого оставить пекарню, — мальчик замялся, затем попытался придать голосу убедительные нотки: — Вы позавтракаете превосходным хлебом!

— Ты… хорошо придумал. Спасибо, — ответила Зена.

Мальчишка ухмыльнулся:

— В тюрьме вы ужинали тем же: Уклосс заключил договор с начальником.

После этой фразы установилось долгое молчание. В плошке кончалось масло, и она то угасала до тусклого огонька, то вспыхивала ярким пламенем, отбрасывая на стены бешено метавшиеся тени. Габриэль сжалась в комочек, прислонила голову к стене и спала непробудным сном. Кратос походил из комнаты в комнату, потом уселся на пол и стал играть валявшимися камешками.

«Совсем еще ребенок» — подумала воительница, глядя на взъерошенные темные кудри. Мальчуган с головой погрузился в свое занятие: он опустил глаза, и густые ресницы бросили на щеки длинные тени, рот изогнулся подобно луку. Казалось, что он улыбается, даже когда Кратос и не думал улыбаться. «Должно быть, у