Надо ли говорить, что малейший шум с улицы или из соседней квартиры заставлял меня вздрагивать, а мышцы ног и рук уже побаливали от постоянного напряжения.

После некоторого колебания я подошла к бару и достала оттуда «единственное надежное средство». Коньяка там уже не было, пришлось довольствоваться каким-то спиртсодержащим суррогатом с красивой цветной этикеткой и массой фальшивых медалей.

По вкусу он напоминал керосин, «облагороженный» растворимым кофе.

Я выпила довольно большую для себя дозу, но и после этого не почувствовала облегчения.

Сам воздух в квартире, казалось, сгустился и вибрировал, в ушах у меня звенело, а к горлу подступала тошнота.

До возвращения хозяина квартиры было еще по меньшей мере часа полтора, а моя нервная система была уже на пределе.

Звонок телефона показался мне колокольным набатом и привел в трепет.

В другой момент я вряд ли подняла бы трубку в чужой квартире, но мне так захотелось услышать обычный человеческий голос, что я метнулась к телефону, как утопающий бросается к спасательному кругу.

— Квартира Липсанова, — ответила я голосом секретаря и в ответ услышала знакомый уже ритм: «Жил-был-человек-скушал-сорок-чебурек…»

Слезы навернулись мне на глаза. Набрав полные легкие воздуха и медленно выпустив его через нос, я выровняла дыхание и произнесла как можно спокойнее:

— Передай своему шефу, что… — Но в это время в трубке послышались короткие гудки, выслушать меня не захотели.

Не успела я повесить трубку, как новый звонок прозвучал в квартире. На сей раз это был звонок в дверь.

После нескольких секунд сомнения я вышла в коридор.

Заглянув в дверной глазок, я никого не увидела в искаженном пространстве лестничной клетки, а когда попыталась открыть дверь, вскрикнула от неожиданной боли.

Металлическая ручка, за которую я взялась, была раскалена, и это уже были не галлюцинации — вся моя ладонь покраснела, а в ее центре вспухал и надувался продолговатый пузырь.

— Сволочи, — процедила я сквозь зубы, схватила с вешалки шарф и, обмотав им все еще горячую ручку, распахнула входную дверь.

За дверью никого не было.

Задержав дыхание, я прислушалась к звукам в подъезде, но, кроме музыки с верхнего этажа, ничего не услышала.

Что я надеялась услышать? Топот убегающих ног? Я сама понимала, что это глупо, но я привыкла иметь дело с живым противником, а не с бесплотными духами. А живой человек производит звуки и издает запахи, по которым его можно найти и обезвредить.

«Найти и обезвредить»… Как часто произносила я в своей жизни эти слова, и никогда прежде они не звучали так безнадежно.

Мой неведомый противник явно издевался надо мной, демонстрируя мне все свои возможности, уверенный в собственной безнаказанности и недосягаемости.

И допустил ошибку.

Захлопнув дверь, я вернулась в квартиру другим человеком.

Есть такая поговорка: «Не будите спящую собаку…» Но чаще говорят: «Не будите во мне зверя». Издеваясь надо мной, мои мучители тем самым добились того, что разбудили во мне не просто зверя, а свирепого хищника.

Ярость выдавила из меня остатки страха, и теперь меня уже невозможно было испугать всеми их ярмарочными фокусами.

Подставив горящую ладонь под струю холодной воды в ванной, я поклялась себе, что найду и обезврежу «их вонючую лабораторию», чего бы мне это ни стоило.

«Только бы мне ухватиться за самую тоненькую ниточку, а там…» — размышляла я, перевязывая руку найденным в аптечке бинтом.

Я демонстративно убрала в бар стоявшее до сих пор на столике пойло.

— Не дождетесь, — громко произнесла я, развалившись в кресле и положив ногу на ногу. — Я не стану сутками хлестать водку, как бы вы этого ни хотели. И в психушку я не сдамся, и под одеялом с головой не спрячусь. Не на ту напали.

В этом состоянии мне трудно было усидеть на месте, и, вскочив, я мерила комнату широкими шагами. Лучше сказать — металась по квартире, как хищник в клетке. С острыми зубами и гибким телом.

На зазвеневший телефон я бросилась, как пантера на кусок мяса.

— Слушаю, — с вызовом сказала я, и поубавила оборотов лишь тогда, когда узнала взволнованный голос Семена.

— Ну как там у тебя? Сильно достают? — без всякого вступления спросил он.

— Терпимо. Ты где?

— Сейчас выхожу, ты будешь дома?

— Дома, — рассмеялась я.

— Что ты смеешься? — насторожился Семен.

— Смотри, накаркаешь. Возьму и перееду к тебе навсегда.

— А-а. Вот ты про что… А почему бы и нет? Я бы не возражал.

— Я могу расценивать это как предложение?

— Можешь. Если пообещаешь, что больше не будешь драться.

— Кстати, — вспомнила я, — как твоя челюсть?

— На месте, — успокоившись окончательно, ответил Семен.

— Тогда я, пожалуй, что-нибудь приготовлю к твоему приходу.

— В свободное от восточных единоборств и работы время мы еще и готовим?

— Не знаю, как вы, а мы — да.

— В таком случае — стартую, только забегу на секундочку в рюмочную.

На душе у меня окончательно просветлело. Не было уже ни страха, ни ненависти. Вместо последней пришла спокойная уверенность, что в конце концов «порок будет наказан и добродетель восторжествует», как в страшной сказке с хорошим концом.

Я действительно пошла на кухню, открыла холодильник и нашла там все необходимое, чтобы приготовить вполне пристойный обед.

Через несколько минут в трогательном передничке с зайчиком на кармашке я уже чистила картошку, а на плите закипала в кастрюле вода.

Внешне я была совершенно расслаблена и поглощена процессом приготовления пищи, но какая-то часть моего сознания все же оставалась на боевом посту и была готова зафиксировать малейшее проявление активности противника.

Но то ли им это надоело, то ли по другой причине, но до поры до времени меня оставили в покое. И, запустив в кастрюлю все необходимые для супа компоненты, я засекла время, вышла из кухни и в ожидании Семена решила прилечь на приглянувшийся мне диван.

И даже немного вздремнула, пока странные звуки не разбудили меня и не привлекли моего внимания.

Звук доносился сверху. В квартире этажом выше то ли производили генеральную уборку, то ли передвигали мебель. А судя по тому, что несколько мужских голосов довольно громко обсуждали что-то, прежде чем передвинуть очередной тяжелый предмет, — там работала бригада грузчиков.

Слов я не понимала, но по интонациям догадывалась, что они о чем-то спорили. И я еще удивилась, какая в доме слышимость.