Слово было произнесено, и под его силой, будто под шепотом заклинания, из печальных глаз пациентки брызнули слезы. В такие моменты Виктор ненавидел свою работу; ему хотелось сбежать уже если не на край света, то хотя бы в ближайший коридор, чтобы не пропускать сквозь себя излучение чужого горя. Снова и снова. Увы, подобные издержки профессии были неизбежны.

— Мой отец… — еле слышно вымолвила Анна. — Теперь меня отправят в психушку?

В Гринвуде непременно, — с грустью согласился Виктор.

— И вы никак не сможете мне помочь? Я слышала, что в Лост Арке лечат даже маньяков.

— Есть одно эффективное средство, но я не уверен, что вы на него согласитесь.

Анна вытерла слезы, шмыгнула носом в последний раз и застыла, положив ладони на колени; в потускневших глазах появился здоровый блеск.

— Что для этого нужно? — решительно спросила она.

— Всего лишь дать вашему монстру то, чего он хочет.

Анна непонимающе-удивленно уставилась на Виктора, словно в кабинете, залитым летним солнечным светом, не она была психом, а темноволосый мужчина напротив нее, несущий какой-то откровенный бред.

— Только так мы сможем выманить его из вашей головы. А затем… захлопнем ловушку, где он, надеюсь, останется навсегда. Он даже не успеет ничего понять, — по немигающему и ошарашенному взгляду пациентки Виктор понял, что немного переборщил с метафорами. — Вы слышали о шэллах?

— Это ведь люди под куполом?

— Ну, людьми бы я их не стал называть, — улыбнулся Виктор. — Они выглядят как люди. Ведут себя как люди. Считают, что они люди. Но на самом деле они всего лишь бездушные оболочки, напечатанные на биопринтере. Инструмент для шэллтерпаии и конструктор из органов, если вдруг у кого-нибудь в городе начнет пошаливать сердечко или откажут почки. Десять миллионов франкенштейнов, похожих на людей. В Лост Арке их обычно называют мясом.

Анна перестала смотреть на Виктора как на сумасшедшего. Но все еще блуждала в потемках, не в силах найти выход.

— И как они мне помогут?

— А мы перенесем ваши голоса, вашего монстра в одного из них — закроем, как тюрьме, — Виктор вздохнул. — Другое дело, согласитесь ли вы пойти на это, учитывая… э-мм, ваши корни.

Виктор молча прошагал до двери, открыл ее и пригласил Мартина войти.

— Хочу, чтобы ваш муж тоже это слышал. Присядьте, пожалуйста.

На этот раз Мартин воспользовался предложением и опустился на кушетку.

— Ты как? — обеспокоенно спросил Мартин.

— Все хорошо, — ответила она. — Мистер Шварц считает, что может мне помочь.

Слезы на ее щеках уже высохли, губы и руки перестали подрагивать — внешне она выглядела здоровой. Но внутри нее жил злой и жестокий монстр-паразит, рожденный травмой трехмесячной давности, стрессом, усталостью и, возможно, дурными генами. И Виктор собирался обвести его вокруг пальца, надеясь, что кавенам хватит разума, храбрости, средств и любви. В чем лично он очень сомневался.

Виктор медленно мерил шагам кабинет, подбирая подходящие слова, и чувствовал, как на него заточенными копьями направлены два цепких взгляда. Он не мог просто выдать стандартную тираду, которая была припасена и выучена для обычных пациентов. Половину слов кавены просто не поняли бы, другую восприняли бы как оскорбление.

— Вашу супругу можно вылечить, — твердо произнес Виктор, останавливаясь и обращая взор на Мартина. — Но для этого ей придется… — он так и не подобрал нужных слов. — В ее мозг придется ввести крошечный чип, — наконец произнес он, соскоблив с этого безобидного процесса всю научную муть.

— Это исключено! — сразу громыхнул Мартин со вселенским возмущением, вспыхнул и вскочил. — Мы не будем ее осквернять. Пойдем…

Виктор положил ладонь ему на плечо и слегка надавил, подивившись собственной смелости.

— В Гринвуде ей не помогут. Врач, который осматривал ее до меня, он это прекрасно понимал, поэтому и отправил вас ко мне, не желая, чтобы ваша медицина над ней издевалась.

— Но так мы станем изгоями, — прошипел Мартин, сжимая огромные кулачищи.

— А что, если я вам скажу, что никто ничего не заметит.

— Если вы не знаете, мистер Шварц, то на границе…

— Я в курсе про ваши сканеры, проверки и прочее.

Мартин и Анна растерянно переглянулись. Виктор понял: пора добивать.

— Несколько лет назад был создан… аппарат, позволяющий временно вводить необходимые чипы. Для разных экстренных случаев. Вроде вашего, — пояснил он. — Всего полчаса. Никаких следов. Поверьте, никто ничего не узнает.

Виктор ясно видел, как по лицу Мартина мечется тень сомнения. Как разжимаются кулаки. Как…

— Сколько это стоит? — поинтересовалась Анна.

Виктор ожидал этого вопроса и был рад его услышать.

— У вас есть скот?

— Есть, — подтвердил Мартин.

— Думаю, двух коров хватит, — подмигнул ему Виктор. — Я знаю владельца одного ресторана. Он с удовольствием купит их по цене… ниже рыночной.

Мартин поднялся, одарил Виктора жестким взглядом и взял Анну за руку.

— Нам нужно подумать, — хмуро произнес он.

— Конечно, — с пониманием произнес Виктор. — Но, когда решитесь, не забудьте принести мне фотографию всей семьи. Желательно, поновее. Она понадобится мне для… — он осекся, не желая пугать кавенов страшными словами, — для лечения. До скорой встречи.

«Добро пожаловать в Шэлл Интертаймент!» — утреннее небо располосовали янтарно-алые голографические лучи. Приветствие шириной в полмили вспыхнуло за окном летящего аэрокара, словно кровоподтек на голубой коже, и Илон тут же словил привычную инфопулю.

Хотите стать звездой шоу-бизнеса или влиятельным политиком? А может быть, кого-нибудь убить? В Шэлл Сити нет ничего невозможного! — мужской голос радостно звенел в голове. — Ме…

— Блокируй, — спешно приказал Илон, и Ма притушила спам.

Пространство рядом с Цитаделью густо и без остановки простреливалось рекламой, кодировку которой меняли каждые стуки, чтобы никто не ушел без своей дробинки инфы. Пиарщики из Шэлл Интертаймент всегда опережали айтишников, занимающихся обновлением прошивки корневых чипов, или… находились с ними в сговоре. Поэтому избавиться от нее можно было двумя способами: сунуть голову в грэйвхэд или заглушить сигнал вручную.

Оставив позади стихшую голограмму, Илон почувствовал, как аэрокар пошел на снижение: от живота к груди поднялась щекочущая волна, резкий перепад давления заложил уши. Илону показалось, что сегодня машина садилась резче и круче обычного: возможно, диспетчеры с последнего раза перекроили его воздушный путь. Не то чтобы он был против. Просто за час полета опустошенный от ничегонеделания мозг жадно набрасывался на любую инфу — поступавшую из вне или откопанную в собственном разуме. Сейчас даже такие мелочи, как слегка измененный угол спуска воздушного судна, замечались без особого труда.