мной или просто направляется в том же направлении? Его одежда ничего не выдает. Неприметная простая черная рубашка поверх темных джинсов.

Но боевые ботинки…

Нет. Только не он.

Кто угодно, только не Уэс.

Часть меня хочет сорваться на бег. Но я никак не смогу обогнать Уэса Новака. Он хоккеист в лучшей форме в своей жизни. Он практически бежит по льду — он мог бы сократить расстояние между нами за считанные секунды.

Черт. Черт, черт, черт. Уэс не может преследовать меня по какой-либо уважительной причине. Он сказал, что не хочет видеть меня в этом кампусе, предупредил, что сделает все, чтобы превратить мою жизнь в сущий ад. Он собирается причинить мне боль, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его.

Может быть, кто-нибудь заметит нас — робкую девушку, спешащую по тротуару, и подозрительного мужчину в маске, следующего за ней, — и вмешается.

Все, что мне нужно сделать, это добраться до своего общежития. Никто не может попасть туда без студенческого билета, зарегистрированного в этом здании. Уэс все равно ничего не сможет мне сделать, когда я окажусь внутри. За исключением лестничных клеток, камеры отслеживают наши передвижения в каждом углу. Если он причинит мне боль, у меня будут доказательства.

Не то чтобы они смогли его опознать.

Мое сердце бешено колотится, когда я наконец добираюсь до двери, но мне становится немного легче дышать, когда я провожу карточкой и автоматическая дверь распахивается. Я почти у цели. Почти вдали от него…

Ноги несутся ко мне с такой скоростью, что у меня нет времени пошевелиться. Все, что я могу сделать, это зажмуриться и собраться с силами.

Шаги доносятся до меня легким ветерком. Когда я открываю глаза, в дверь входит Уэс.

Я впустила его прямо внутрь.

Администратор за стойкой регистрации поднимает взгляд, когда мы входим, и веселая ухмылка растягивает ее губы.

— Немного рановато для Хэллоуина.

Уэс отмахивается от ее комментария, и она опускает глаза обратно к своему компьютеру. Конечно. Студенты в кампусе носили и более странные вещи. Он не полосатый, так почему ее это должно волновать? Насколько она понимает, он, вероятно, собирается удивить свою девушку своей маской.

Кроме того, он Уэс Новак. Капитан хоккейной команды может одеваться как захочет.

Делает все, что захочет.

Я бросаюсь к лифту, надеясь, что он направится в общежитие к другу и забудет обо мне. Но когда я переступаю порог лифта, он следует за мной внутрь.

Мои легкие сжимаются. Я ожидаю, что он повернется спиной к дверям, преградит мне выход, но он нажимает кнопку следующего этажа и встает прямо рядом со мной. Его надвигающееся присутствие заставляет меня сглотнуть, аромат его кедрового одеколона окутывает меня любовной лаской, которая пробирает меня до костей.

Мы смотрим на отражения друг друга в блестящих дверях лифта, его грозные голубые глаза смотрят сквозь отверстия в маске и прикованы к моему лицу. Я таю на месте.

Стены смыкаются вокруг меня, когда лифт кренится, мое тело становится на тысячу градусов горячее.

Я буквально заперта с Уэсом Новаком.

Я не вижу этого, но здесь должна быть камера. Он не причинит мне вреда, зная, что улики последуют за ним.

Только вот почему он носит маску. Чтобы скрыть свое лицо. Кто-нибудь поверит мне, если я скажу, что это был он?

Мои ногти впиваются в ладони. Черт, черт, черт. Я не знаю, что делать. Мой разум пытается найти выход из этого, подальше от него, но ничего не приходит в голову.

Лифт со скрежетом останавливается на следующем этаже. Мои пустые легкие ноют, мне не хватает воздуха, который я не осмеливаюсь им дать.

— Это твоя остановка. — Его негромкая команда эхом отдается в металлической коробке, громкая и отчетливая, несмотря на маску.

Я дважды проверяю кнопки, но это второй этаж. Мое общежитие находится на пятом этаже.

— Нет, это не она.

Уэс достигает дверей лифта одним шагом. Давление в моей груди ослабевает после его ухода.

Пока он не останавливается, положив руку на открытые двери.

— Я сказал, это твоя остановка.

О черт. Это было не напоминание — это был приказ.

Последнее, что я хочу делать, это идти куда-либо с Уэсом.

Я хватаюсь за поручень позади себя. Ему придется вытаскивать меня отсюда.

Когда мускул на его челюсти сокращается, я понимаю, что совершила ошибку.

Он нажимает кнопку "Стоп" и делает шаг ко мне, подхватывая меня на руки так быстро, что у меня нет шанса отбиться от него.

— Отпусти меня! — Я шиплю.

Он несет меня, словно я воздух. При других обстоятельствах, если бы не та ночь, я бы упала в обморок. Одна его рука поддерживает мою спину, а другая подсунута под колени. Как будто я его невеста, и он несет меня в наш свадебный номер.

За исключением того, что та ночь действительно произошла, и я не девушка, которую он несет в свою постель. Я его жертва, и он несет меня на место преступления.

— Я буду кричать, — предупреждаю я.

— Боже, я надеюсь на это. — Слова вырываются гортанным стоном, который заставляет меня покраснеть. Почти как мысль о том, что я буду кричать… заводит его.

Когда он со скрипом отступает к двери, ведущей на лестничную клетку, мое сердце замирает, прежде чем он бросает меня на пол. Сначала я сталкиваюсь ладонями с неумолимым бетоном.

Боль пронзает мои руки и колени. Но я едва успеваю осознать это, как он ставит меня на ноги и прижимает к стене.

Мои руки уже дрожат, но маячащего передо мной Уэса достаточно, чтобы превратить меня в лужу.

— Я предупреждал тебя, Вайолет. — Его искаженный голос впивается в мой позвоночник, как клыки.

— Прости, — бормочу я, слезы текут по моим щекам. Слова, которые я жаждала сказать ему месяцами, но он никогда не давал мне шанса. — Мне так жаль, Уэс…

Его рука сжимает мое горло мертвой хваткой гадюки.

— Не надо, блядь, притворяться, что извиняешься, — рычит он.

— Это не так. Клянусь, я с…

Уэс сжимает меня сильнее, заставляя замолчать. Перекрывая приток кислорода. Он мог бы раздавить мне трахею одной рукой. Я вцепляюсь в его руку, пытаясь оторвать его от себя, но это все равно что бороться с деревом.

— Я мог бы убить тебя прямо здесь. Никто бы и понятия не имел, кто это сделал. — Он наклоняется, край его маски касается моей щеки. Его мягкое дыхание проникает через отверстия и касается моего уха, посылая мурашки по моим рукам. — Никому не было бы дела.

Какая-то