— Отпусти меня, Кевлин! Мне пора выходить на работу!

— А если не отпущу, что ты мне сделаешь? —ухмыльнулся он.

— Сейчас узнаешь! — крикнула Мария и попыталасьвлепить ему пощечину. Он ловко уклонился от удара и, плотнее сжав ее бокаколенями, одним движением расстегнул на ней куртку. Рука его проскользнула ейпод свитер и сжала грудь. Мария подалась вперед и прижалась промежностью кбугру в его ширинке. Кевлин задрал на ней свитер и обнажил груди, выпирающие излифчика. Мария оцепенела.

— Вот так-то лучше! — осклабился он, не сводя глазс ее упругих полусфер, покрывшихся пупырышками от холода. — Боже, ты вся вмурашках! , :'.

— Если я достану из штанов твои яйца, они тоже посинеюти покроются гусиной кожей, — огрызнулась Мария.

Кевлин ущипнул ее сосок, похожий на спелую вишню, и еесловно пронзило электрическим током, а клитор зашевелился.

Кевлин бесцеремонно сдвинул в сторону кружевной лифчик истал сосать грудь. Мария завертелась под ним и застонала. Щетина на подбородкеКевлина натирала нежную кожу груди, но это лишь сильнее ее возбуждало.Промежность ее стала влажной, стенки влагалища начали сжиматься, в клиторевозникла пульсация.

Тело Марии жаждало удовлетворения основного инстинкта,Кевлин устраивал ее как самец. Но иногда он бесил ее своим хамским поведением.Вот и теперь ее начинала раздражать его полубезумная физиономия с налитымикровью глазами быка, а грубые ласки отбивали у нее всякую охоту отдаваться ему.Он попытался поцеловать ее в губы, но она увернулась и спросила:

— Что ты собираешься со мной сделать? Кевлин был обескураженэтим нелепым вопросом, ему казалось, что все предельно ясно. Он залез к ней подрезинку рейтуз и стал стаскивать их с нее вместе с трусиками, шумно пыхтя исопя.

— Ты совсем очумел? — спросила Мария. — Мнеже холодно!

— Сейчас будет жарко, — прохрипел Кевлин, запускаялапу в ее влажную промежность.

— Отпусти меня! — вскрикнула Мария, чувствуя, чтовот-вот завизжит от прикосновений его пальцев к ее нежным половым губам иклитору. Она привыкла к его грубоватым ласкам еще со школы, впервые испытав их,когда они учились в пятом классе.

Кевлин молча теребил ее бугорок и целовал сосок. Все этобыло Марии приятно, но она продолжала «заводить» его упреками, сама возбуждаясьпри этом. Деланная ревность стала частью их любовной игры. Засовывая палецглубже во влагалище, Кевлин заметил:

— Ты же терпишь, когда я трахаю кого-то из клиентов утебя на глазах!

Клитор Марии дернулся, словно бы пронзенный током.

— Но ведь это совсем другое дело, — выдохнула она,чувствуя, что вот-вот кончит. — Это работа. А вот когда ты трахаешь Ингу вмое отсутствие просто потому, что ей хочется развлечься или у нее подселибатарейки в вибраторе, я начинаю тебя ревновать и беситься.

Голос ее звучал искренне, она действительно Терпеть не моглаИнгу Стедсон, эту томную избалованную блондинку, гардероб которой ломился отмодных дорогих платьев.

— Ты не должна ревновать меня к ней, Мария, —сказал Кевлин. — Ты знаешь, что я тебя обожаю. У тебя самые большие сиськив нашем районе. У меня встает, стоит лишь мне представить, как я засовываю вних свой петушок.

После таких слов Мария задрожала, а сок хлынул из нееручьем; она таяла от комплиментов и нежностей.

— Тогда зачем же ты мне изменяешь, глупышка? —ласково упрекнула она Кевлина, обнимая его плечи.

Кевлин громко засопел, его член напрягся и уперся ей впупок. Мария почувствовала, что утрачивает самоконтроль.

Она понимала, что он говорит от чистого сердца, потому чтохочет облегчить свои яички, переполненные семенем, и засадить ей свой дымящийсяинструмент. Таковы уж все мужчины — они любят до тех пор, пока не кончат. Привсей молодости Мария была достаточно опытна, чтобы понять это. Поэтому она неоставалась у Кевлина в долгу и тоже изменяла ему. Однако рано или поздно онимирились и предавались плотским радостям как прежде, со всем задором и пылом,свойственным их возрасту. Его плотный жизнерадостный петушок с удовольствиемпроникал в знакомое гнездышко и шалил там, пока не утомлялся.

— Хватит болтать, давай трахнемся! — не выдержалКевлин и стал тереть пальцем клитор. Срамные губы Марии набухли и плотнооблепили палец. Но холод не давал ей кончить, предательски заползая междуягодицами в самые укромные углубления.

— Послушай, мне здесь неудобно, лучше уйдем куда-нибудьотсюда! — сказала она. — Убери руку! Я хочу встать.

— Не злись! Я знаю одно укромное местечко!Пошли! — Кевлин вынул руку из ее трусов, понюхал пальцы и залилсясчастливым идиотским смехом.

— Куда? — спросила Мария, вскочив на ноги иодернув куртку. Она закинула за плечо рюкзак и пошла с ним рядом, поеживаясь отвлаги, проникающей в ботинок сквозь трещину в подошве.

Щеки ее порозовели, глаза сверкали, она похотливооблизнулась, предвкушая скорое развлечение в каком-нибудь теплом местечке.Кевлин еще ни разу не подвел ее, раз он пообещал что-то, так оно и будет.Тонкий слой наста похрустывал у них под ногами, противно скрипела мерзлаятрава. Вскоре Мария догадалась, куда он ее ведет: впереди за деревьямипоказалась крытая черепицей крыша, из печной трубы валил дым, поднимаясьрваными хлопьями в голубое небо.

Кевлин остановился, порывисто привлек Марию к себе истрастно поцеловал ее в губы. Она обмякла и сразу же простила ему все грехи.Только с ним она кончала по многу раз подряд, и только его упругий пенис полностьюзаполнял ее влагалище.

Насытившись, они продолжили свой путь и вскоре очутились накрыльце коттеджа, ключи от которого имелись у них обоих: наводить здесь порядоким приходилось довольно часто.

— Мне велели натопить дом и проверить, как работает газоваяплита, — сказал Кевлин, когда они вошли в прихожую и началираздеваться. — К вечеру заедут важные гости. Слава Богу, батареи ужегорячие.

— Интересно, кто будет на этот раз? Если какая-нибудьпоп-звезда, я возьму у нее автограф, — сказала Мария, проходя в жилуюкомнату, где в камине потрескивали поленья.

Пахло сосновой смолой и благовониями, щиколотки ласкал ворсперсидского ковра, взор — мягкая мебель, обитая набивным ситцем, комод и столкрасного дерева, буфет с расписной фаянсовой посудой, серебром и хрусталем.Тускло поблескивали бронзовые подсвечники, перемигиваясь с каминными часами,особняком стояло большое зеркало в резной золоченой раме. Неказистый снаружи,коттедж был оборудован по последнему слову техники. В нем избалованные гостимогли удовлетворить любые свои потребности. Здесь имелся бассейн-джакузи,массажный кабинет, ванная, туалет. Незаметная дорожка вела от черного хода вглавное здание пансионата. Так что за свой покой звезды экрана и подиума моглине волноваться. Коттедж служил идеальным прибежищем и для тайных любовников.