— Выйдем, генерал, поговорим, — прервала я «жениха» и услышала наигранно-горестный вздох Вида:

— Жаль. Мне уже даже начала нравиться эта свадьба.

Вот зря его позвала.

Недобро зыркнув в сторону дружка Рифера, подхватила юбки и решительно направилась к выходу, моля духов, чтобы Дэвиан не последовал за нами.

К счастью, его задержала Фенна. Разрыдавшись, мать бросилась к сыну, повисла у него на руках и принялась, захлебываясь словами, умолять, чтобы не искал себе врагов среди магов. Особенно среди генералов императора.

В гробовом молчании мы дошли до дома, поднялись по ступеням крыльца, миновали холл. Оказавшись в гостиной, наполненной мягким светом уходящего дня, я развернулась к Эскорну и требовательно спросила:

— Зачем вам это?

— Что именно, Лайра? — Лениво скидывая мундир, словно собирался здесь задержаться, поинтересовался он.

— Шиари Ноэро, — поправила и, не сдержавшись, выпалила: — Хватит мне тыкать и называть меня по имени!

— Хорошо, — на удивление легко согласился военный.

— Хорошо?

— Хорошо. Что-то еще?

— Хватит вмешиваться в мою жизнь!

— К сожалению для нас обоих, я не могу себе этого позволить. Что за представление вы тут устроили? — вместо того чтобы оставить меня в покое, требовательно бросил Эскорн.

— Где вы видели представление? Я выходила замуж за мужчину, которого люблю.

— И давно вы это в себе обнаружили? — усмехнулся военный. — Любовь к простолюдину.

У-у-у, в нем столько же спеси, сколько и в Тессе. Можно подумать, что простое происхождение — это какой-то порок или увечье!

— Лет так в десять, — не замедлила с ответом. — И, кстати, у нас с Дэвом это взаимное.

— С Дэвом? — переспросил Эскорн тихо, а прозвучало так, будто прорычал его имя.

Кивнула и, пройдясь по комнате, присела на подлокотник кресла, лишь бы оказаться подальше от шейра. Скользнула по истертой обивке пальцами, невозмутимо добавила:

— Именно поэтому я противилась поездке в столицу. Я уже нашла своего мужчину и никакой другой мне не нужен.

Вскинув на него взгляд, задалась вопросом, какая же все-таки у генерала-чудовища ипостась. Наверняка что-то жуткое, мощное, сокрушительное. Вон какой взгляд, убийственно-пронизывающий. Нет, нельзя подпускать его к Дэвиану, ведь действительно покалечит. Или убьет.

Военным вроде Эскорна сострадание неведомо.

— Ну так что, генерал, оставите меня в покое? — и тем не менее решила снова попытать удачу. — Не станете рушить мою жизнь и мешать нашему с Дэвианом счастью?

Несколько секунд Вейнанд молчал, а я даже забыла, как дышать. Когда же он заговорил, у меня внутри все упало.

— Хорошо, я могу допустить, что у вас чувства к этом мальчику.

— К мужчине.

— Сомнительно, — усмехнулся он тихо, а потом невозмутимо продолжил: — Предположим, я закрою глаза, и вы, поддавшись сиюминутной прихоти, выйдете за него замуж. Но что будет с вашим братом?

— При чем здесь Рифер? — Я нахмурилась и посмотрела Эскорну в глаза, пытаясь понять, к чему он клонит.

Но вместо прямого ответа, он начал издалека:

— Об императоре ходит немало слухов. Что-то правда, что-то глупый вымысел. Пустая молва. Но могу вас заверить, Лайра, никто не щепетилен в вопросах чистоты рода больше его императорского величества. В его глазах союз между аристократкой и сыном кухарки неприемлем. Вы действительно хотите его разочаровать или даже прогневать? Мне бы для вас этого не хотелось.

Приблизившись ко мне, Вейнанд опустился на корточки и… взял мои руки в свои. И пока я приходила в себя от столь наглого вторжения в мое личное пространство и думала о том, как наказать шейра за эти бесцеремонные прикосновения, он тихо продолжал:

— Вы не желали отпускать Рифера в академию, опасаясь, что он не справится и опозорит Ноэро, а сами готовы вот так просто уничтожить доброе имя рода. Из-за девичьего каприза лишите брата будущего? Тогда уже Риферу точно можно будет забыть о карьере в армии. — Заметив, что собираюсь возразить, Эскорн жестко добавил: — И да, офицеров, к которым благоволит, император оберегает, а тех, что вызывают его недовольство, отправляет в бой первыми. И тут уж я ничего не смогу поделать.

— Сразу видно, проигрывать вы не умеете. — Я отняла руки и даже на всякий случай завела их за спину, чтобы избежать еще каких-нибудь случайных либо же намеренных касаний.

— О вас могу сказать то же самое, шиари, — улыбнулся Эскорн, поднимаясь. — Но здесь у нас не соревнования и не война.

Ну, это как сказать.

— Не думайте, что я выдам вас за первого встречного, лишь бы исполнить волю маршала. Обещаю, из тех шейров, которых вы заинтересуете, вы сами выберете себе мужа.

— Но сначала будут выбирать меня.

Генерал развел руками, мол, что поделать — законы и традиции Эргандара нерушимы. Так было всегда: сначала шейры объявляют, которая из благородных девиц привлекла их внимание, и только потом благородная девица называет имя счастливчика из тех, кто ею заинтересовался. Но чаще решение за шиари принимали родители. Или опекуны. В общем, те, от кого зависела ее жизнь.

— Что, если мой выбор вам не понравится? Снова будете запугивать до полусмерти священника?

— Такого не случится. Я буду лично проверять каждого. И я не запугивал священника, — добавил Эскорн, забирая мундир со спинки кресла. — Просто обрисовал ему ситуацию.

Ситуацию он обрисовал… Кровавыми красками.

— Я верю в ваше благоразумие, Лайра, но святого отца с собой все же заберу.

— Заодно и в город загляните, попугайте тамошних храмовников, — посоветовала ему.

Застегивая пуговицы мундира и педантично поправляя манжеты, Эскорн ответил:

— Этим я как раз и собирался заняться. С Ренсоном сами поговорите или мне доверите с ним разобраться?

— Сама, — поспешила заверить я, опасаясь даже представить, чем может закончиться душевный разговор моего джарового опекуна с моим несостоявшимся супругом.

— Тогда жду вас через неделю в столице. Я пришлю за вами экипаж.

— Очень тронута вашей заботой.

Не знаю, зачем съязвила. Непросто… вернее, совершенно невозможно говорить нормально с этим… этим… типом!

Увы, Эскорн отыскал мое слабое место — сестринскую любовь, и теперь, когда надо, будет на него давить. Жаль, я ничего не знаю о его слабых местах. Да и вряд ли у этого обломка камня имеется хоть какая-то слабина.

— Посреди недели, боюсь, я не смогу заниматься вашим досугом, — не догадываясь о моих мыслях, продолжал Вейнанд. — Нам не разрешается покидать академию.